Дверь открылась. Нэнси в голубом халате стояла на пороге, держась за дверную ручку.
– Мне следовало бы догадаться, что ты здесь!
У Феликса затрепетали веки. Сначала он испуганно смотрел то на тетю, то на маму, а затем на его лице появилась широкая улыбка.
Глава 9
– Мальчики! Высуньте язык!
Топпинг и Хэмфри, два самонадеянных ничтожества из «Геральд», высунули язык.
Грейс, выпуская кольца дыма, наблюдала, как Додо Лоренс, главный автор «Геральд», пишущая на темы, которые Дики называл «дамским рукоделием», осматривает языки. У Топпинга язык был ярко-розовый и длинный, как у собаки, а у Хэмфри серый, обложенный нездоровым налетом.
– Решительная победа Дума. – Додо называла молодых людей Твидлди и Твидлдум[20], или, сокращенно, Ди и Дум. Оба молодых человека были без ума от Додо или, вероятно, слишком боялись ее, чтобы противиться этому. – Какой счет, Грейс?
– Три—два в пользу Дума. Что дальше?
Додо на мгновение притворилась, что глубоко задумалась, а затем, очевидно устав от этого, повернулась на кресле, чтобы набраться вдохновения.
В клубе «Саламандра» сегодня было весело. Коктейли подавали намного позже урочного времени. Полно хихикающих девушек в струящихся шелковых шарфах (это неукоснительно соблюдающееся требование: и шарфы, и хихиканье). Достаточно привлекательных мужчин, спокойных, задумчивых типов, которые с милой улыбкой встречают чужой взгляд сквозь сигаретный дым, но дальнейшего внимания не требуют. И еще меньше мужчин, умеющих хорошо танцевать чарльстон! Она правильно поступила, придя сюда с Додо. Додо принадлежала к той категории женщин, которых Грейс называла «профессиональными блондинками». В лондонских газетах и журналах их было много, немало и в художественных галереях. Ладная девочка-подросток с платинового цвета волосами, тихим голосом, самоуверенная, в довольно откровенных нарядах. Как и многие ей подобные, Додо была забавна и безразлична, а в глубине души, возможно, серьезна, слишком уж она была умна, чтобы это было не так. Но она не очень любила показывать свою внутреннюю серьезность. А это полностью устраивало Грейс в ее теперешнем настроении.
Прошло почти сорок восемь часов после того, как О'Коннелл рассказал ей о сделке с Крамером. С тех пор Грейс держалась от него подальше, перемалывая услышанное. Она знала, что не имеет права осуждать его. В конце концов, он же не осуждает ее! Но, убедив его раскрыть свою тайну, она не могла знать, что ей в нем откроется. Последнюю пару дней он продолжал молчать. Ни умоляющих телефонных звонков, ни цветов, ни страстных писем. Это не в его стиле. Он не из тех, кто умоляет. Может быть, конечно, он понял, что она пока не хочет и слышать о нем. Впрочем, возможно, ему и в голову не пришло бегать за ней... Она поймала себя на том, что думает обо всех этих газетных историях об О'Коннелле-грубияне, О'Коннелле-плейбое, а также о предупреждении Нэнси. В общем, он не тот, кем она его считала! И она не могла с уверенностью сказать, как собирается поступить дальше. Поэтому Грейс отвлекала себя коктейлями.
– Туфли! – воскликнула Додо.
Они с Грейс наклонились, чтобы посмотреть под столик. На Хэмфри были черные, блестящие, новые туфли. На Топпинге – коричневые, слегка потертые. Более того...
– Дум, да ты, кажется, без носков! Неужели это правда? – Грейс выпрямилась и взглянула на покрасневшее лицо Топпинга.
– В прачечной случилась некоторая задержка, – смущенно пробормотал Топпинг.
– Победа за Ди, – заявила Додо, – по всем трем позициям. Я люблю подводить итоги конкурсов.
Грейс наклонилась и еще раз посмотрела на голые лодыжки Топпинга. Такое милое и странно уязвимое место между туфлей и брючиной! Когда она снова выпрямилась, возле их столика стоял не кто иной, как Ярко-голубое Море.
– Откуда вы появились?
– Рад видеть вас, Грейс! – Он выглядел высоким. Или он всегда был высоким? Он тепло улыбался ей. Повернувшись к подруге Грейс, он воскликнул: – Додо! Как прекрасно! Сколько же мы не виделись?
– Джон, дорогой! Как чудесно! – Додо встала, и они обнялись. Объятие их выглядело несколько двусмысленно. – Слишком давно!
Сев, они продолжили воспоминания.
– Ты помнишь тот чудесный вечер в «Ритце»?
– Ну конечно! Там было великолепно!
На Грейс сразу же нахлынули воспоминания о том вечере в «Тутанхамоне», когда выяснилось, что Крамер – давний знакомый Шеридана. Неужели у каждого человека есть прошлое, которое его характеризует? Она взглянула на раздраженных Ди и Дума.
– Хотите потанцевать со мной, мальчики?
На танцевальной площадке оркестр играл быструю мелодию. Она пыталась танцевать с ними обоими одновременно, а они двигались медленно, натыкаясь друг на друга. Каждого из них в отдельности нельзя было назвать плохим танцором, но твердая решимость превзойти другого заводила их в тупик. К концу танца у Грейс были истоптаны ноги.
В другом конце комнаты Додо с Крамером над чем-то смеялись. Додо постоянно дотрагивалась до его плеча или руки. Ее руки неугомонно двигались, словно они обязательно должны были касаться его тела.
– Кто победил? – спросил Хэмфри.
– Никто. Каждый из вас проиграл по очку. А теперь идите и поищите себе ровесниц для танцев! Я очень устала.
Когда Грейс вернулась за столик, Додо с Крамером замолчали.
– Сплетничали обо мне? – легкомысленно спросила Грейс. – Полагаю, я здесь единственный достойный объект для сплетен?
– Ну-ну, Грейс! – Додо была хрупка, как и ее тщательно уложенные локоны. – Не будь столь тщеславной! Джон рассказывал о молодом человеке, который собирается перелететь через Атлантику. Он убежден, что этот парень успешно справится с задачей, и собирается поехать на место приземления.
– Я знаю. – Грейс повернулась к Крамеру. – Но что, если ему это не удастся? Вы говорили, что его называют Летающим Безумцем.
– Он доберется. Я это знаю. Надо иногда верить, Грейс! Надо верить!
– Все это звучит несколько религиозно, Джон. Я не знала, что вы набожны.
Он по-прежнему улыбался.
– Подожди и увидишь.
Крамер заказал еще коктейлей. Джин с содовой для Грейс, «Сингапурский слинг» для Додо и «Обезьяньи гланды» для Ди и Дума. Сам Крамер пил что-то светлое со льдом и лимоном. Понюхав тайком, она убедилась, что это простая вода. Она забыла, что он не пьет, а ей уже было слишком поздно опасаться собственного состояния. Посмотрев на Додо, она увидела в ней свое отражение: излишний восторг от собственного проницательного ума, экспансивные, неуклюжие жесты, громкий смех.
Крамер сегодня пришел сюда с парой друзей, с которыми был знаком еще в Нью-Йорке.
– Я не знаю, что с ними происходит, – говорил он, качая головой. – Было мгновение, когда мы словно вернулись в старое доброе время. Он стал рассказывать историю о путешествии на Кони-Айленд, и вдруг я вижу, что она выпрямилась и смотрит на него так, словно хочет его убить. А он, еще не замечая этого взгляда, продолжает рассказывать свою историю, и все о том, как стрелял кроликов в ярмарочной игре. Она выпрямляется во весь рост и становится похожей на кобру, готовящуюся нанести удар. Совсем как та змея с капюшоном из рассказа Киплинга о мангусте. Знаете? И я клянусь... клянусь... что она шипела и показывала зубы... А он, ничего не замечая, продолжает рассказывать о Кони-Айленде, о том, как они вернулись в конце ночи на лодке домой, а затем она произносит «Сесил!», только имя, одно слово, и наконец смотрит на него, и за долю секунды от выражения счастья на его лице не остается и следа. А я сижу за столом с этой ядовитой змеей, которая еще секунду назад была моим лучшим другом! – Он покачал головой и отхлебнул воды.
– А что случилось потом? – спросила Грейс.
– А потом я и заметил вас обеих, – сказал Крамер. Он повернулся к Додо: – Право, Додо, как здорово снова встретить тебя!
Додо приосанилась, а Грейс думала: «Пожалуйста, больше ни слова об этом». Додо всегда откидывалась на спинку стула и прохладно рассматривала присутствующих мужчин, выпуская на них колечки дыма и уделяя им частичку своего внимания. Но ее сегодняшний взгляд на Крамера!.. Она обходилась с ним как с чем-то редким и экзотическим, чем она обязательно должна завладеть.
20
Твидлди и Твидлдум – комические персонажи сказки Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес», олицетворяющие споры по ничтожным поводам между людьми, политическими партиями и т. п.