Она залепила ему звонкую пощечину, и с тех пор он к ней не подходил.
– Сними ноги с моего стола, Като.
Они становятся ничем не лучше тебя, думала Грейс, когда они с Дики уплетали пышки с общего блюда.
Дики принадлежал к тому редкому типу людей, которые могли бы взвалить на себя заботу обо всей ее семье, если бы она ему позволила. И он любил ее, по-настоящему любил еще недавно. Сколько еще мужчин искренне любили ее? Вероятно, только один. Красивых мальчиков, с которыми она когда-то флиртовала, увели другие женщины, или же они давно погибли в окопах. Те, что были еще свободны, ничем не отличались от Като-Фергюсона. Пройдохи, лжецы, дармоеды.
Если бы только она испытывала к Дики более сильные чувства! Если бы только она любила его!
– У меня для тебя кое-что есть. – Дики бросил на стол конверт. – Это пришло сегодня утром. Я не привык вскрывать твою почту, но по какой-то причине письмо пришло в мой офис.
Проблема заключалась в том, что Грейс знала, что значит быть с Дики. И почему она прервала их отношения. Нет большего одиночества, чем общество неподходящего человека.
Она взяла конверт.
«Отель «Савой», Стрэнд, Лондон, 15 апреля 1927 года. Мисс Дайамонд Шарп, «Пиккадилли геральд».
Дорогая мисс Шарп!
Не передадите ли Вы следующее послание Вашей очаровательной сестре?
Я счел бы за высшую честь, если бы мисс Сапфайр Шарп соблаговолила выйти из, несомненно, хрупкой шкатулки с драгоценностями, в которой вы с сестрой обитаете, и выпить со мной в 7 вечера в американском баре «Савой».
Уговорите мисс Шарп принять мое приглашение, потому что любовь терзает меня нестерпимо. Скажите ей, что в случае отказа мне придется обедать одному, снова есть пережаренный бифштекс в дешевом лондонском ресторане и, вероятно, закончить мой одинокий вечер в разукрашенном «Сильвестре», где, за неимением лучшего, я буду сидеть и любоваться маленькими бирюзовыми птичками.
Надеюсь, ее ушибленная нога уже полностью зажила.
С уважением.
Ваш Дьявол в Обеденном Костюме».
– Ты, кажется, поймала рыбку. – Дики изо всех сил старался говорить небрежно. – В следующей колонке ты назначишь ему свидание?
Когда Грейс, проходя по холлу отеля «Савой», увидела свое отражение в сверкающих зеркалах, ее охватила паника. Внутри у нее все заклокотало, а дыхание настолько перехватило, что ей пришлось зайти в ближайшую дамскую комнату, чтобы перед зеркалом поправить волосы и обновить помаду на губах; руки ее дрожали так сильно, что помада упала в раковину и сломалась.
Что, если он не придет?
Она будет сидеть в американском баре одна, разочарованная, курить сигареты и потягивать коктейль, а официант, с сочувствием поглядывая на нее, вероятно, станет вкрадчиво намекать, что джентльмен, кто бы он ни был, должно быть, сумасшедший, если смог устоять перед такой красивой женщиной. И она признается, что фактически не знает, кто такой этот джентльмен, хотя полагает, что он гость отеля. Официант смутится и несколько неодобрительно посмотрит на нее, а она решит, что, пожалуй, пора уходить и возвращаться на автобусе в Хэмпстед.
Что, если он не придет?
Войдя в бар с опозданием на пятнадцать минут (правда, для Грейс это было немного), она заставила себя посмотреть на пол, покрытый чистым, белым с черным, ковром, долго не решаясь оглядеть зал. Затем взяла себя в руки и подняла взгляд.
Народу сегодня пришло много, большинство столиков было занято, но его она не заметила.
Широкоплечий светловолосый мужчина в хорошем костюме сидел спиной к ней перед стойкой бара на высоком табурете и курил. Она почувствовала, как улыбка озаряет ее лицо, и уже собиралась подойти к нему и похлопать по плечу, но вдруг сквозь всеобщий гам до нее донесся звук его высокого голоса с чисто английским произношением, и она увидела профиль мужчины: нос и подбородок были явно не те.
Опоздание на пятнадцать минут! Ни один приличный мужчина не опоздает на пятнадцать минут на встречу с такой девушкой, как она! Его по-прежнему не было. Наверное, что-то произошло, его задержали какие-то дела, совершенно неуместные, но достаточно значительные, чтобы разрушить вечер и уничтожить все ее надежды. А может быть, он вообще не собирался с ней встречаться? Вероятно, он никогда не бывал в «Савое», а сейчас сидит в каком-нибудь другом баре, тщательно разглядывая женщин и посмеиваясь при мысли о том, что она сидит одна и ждет его.
Вдруг чья-то рука сжала ей плечо, и знакомый голос с американским акцентом с чуть заметным смешком спросил:
– Итак, как же мне вас называть, Дайамонд или Сапфайр? Кто вы сегодня?
Улыбка довольная, но не слишком возбужденная, не выказывающая особого облегчения, уже появилась на лице Грейс, когда она повернулась и ответила:
– Можете называть меня как угодно, только закажите что-нибудь выпить!
Столик в углу освободился. Официант налил два бокала «Боллингера» и поставил бутылку в ведерко со льдом. А они тем временем внимательно рассматривали друг друга. Он был и меньше, и больше, чем она помнила. Менее совершенным, но более реальным. У нее мелькнула мысль, что она давно с ним знакома, хотя на самом деле ничего о нем не знала. Сегодня это казалось приятным противоречием – незнание и знание. Он играл ножкой своего бокала. Она покручивала свой.
– Итак, расскажите мне о вашей колонке, – попросил он.
– Что тут рассказывать? Это взгляд своего человека на Уэст-Энд. Я рассказываю людям, где следует есть, танцевать, покупать одежду. И предупреждаю, куда ходить не следует.
Он провел пальцем по краю своего бокала и отхлебнул шампанского.
– Ладно вам! Я читаю вашу колонку каждую неделю не для того, чтобы выяснить, покупать мне рубашки в «Сэлфридже» или в «Либерти» и где лучше оркестр, в «Сайросе» или в «Саламандре»!
– Вы каждую неделю читаете мою колонку?
– Это гораздо более личное, чем может показаться на первый взгляд. Это история необыкновенной женщины, ведущей очень современную лондонскую жизнь. Жизнь, которая возможна только сейчас, в этом году, сегодня.
– А! Значит, вы считаете, что я – это вечеринки, шампанское и изысканные стрижки?
– Ну, ваша стрижка кажется мне шикарной.
Она улыбнулась, глядя в свой бокал.
– А как живете вы? Чем занимаетесь в Лондоне?
– Я? – Он пожал плечами. – Я интересуюсь людьми. Вот почему я здесь.
– Людьми?
– Мне нравится наблюдать за ними. Думать о том, чем они живут. Что делает их индивидуальностями... Вы, наверное, скажете, что я коллекционер.
– Каким образом? Вы набиваете чемодан интересными экземплярами и увозите их с собой?
– В некотором роде. – Он взял пачку «Бейкерс лайтс» и предложил Грейс.
Когда он зажег ее сигарету, она обратила внимание на его сильные руки.
– Посмотрите вон на ту женщину в сером платье! – Он слегка наклонил голову, и Грейс посмотрела туда, куда он показал.
Женщине было лет сорок. Привлекательная, но слишком худая. Выглядела довольно возбужденной.
– Она замужем, но не за своим спутником в цилиндре, – продолжал он. – Он не знает, что она замужем, а она не хочет, чтобы он это знал.
– Как вы обо всем этом догадались?
– Сначала, когда она села, у нее на пальцах были кольца. Когда он подошел к стойке бара, она сняла их и положила в сумочку. Она выглядит несколько нервной, вы не находите? Как и должно быть, когда слишком много поставлено на кон.
– Значит, вы считаете, что у нее роман с мужчиной в цилиндре?
– Похоже что так. Но фактически она едва его знает.
Грейс подняла взгляд, желая рассмотреть его лицо, пока он пристально разглядывал замужнюю женщину и ее спутника, но теперь его светлые глаза были устремлены на нее.
– Вы любили когда-нибудь? – спросил он не мигая.
В ее голове сразу же возник рыжеволосый мужчина в мундире, но она отогнала от себя его образ.
– Нет, – ответила она. – По-настоящему нет. А вы?
– Я любил женщину, но она умерла.
– Мне очень жаль. – Грейс отвернулась и отхлебнула шампанского.