Анри поднял бутылку из матового стекла и показал Клоду.
– А это – мертвая вода, прославленная Челлини.[22] Он сравнил ее с pisse de chat sauvage.[23] – Увалень гордо добавил: – У нас богатейшая коллекция образцов мочи в долине! – Только Клоду вовсе не хотелось, чтобы ему это доказывали.
Анри отодвинул тяжелую свинцовую занавеску, обшитую черной шерстью.
– Лаборатория красок. Здесь хранятся краски. Аббат говорит, что если бы радуга случайно попала в эту комнату и как-нибудь пробралась через черную занавеску, она тут же убежала бы, опозоренная, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.
Клод согласился с этим утверждением. Он никогда не видел такой коллекции красителей. Ему было трудно сдержаться и не открыть хотя бы одну коробочку.
Анри снова начал загибать пальцы и считать.
– Красная графитовая паста в трех оттенках, жженая охра из пяти стран, три синих красителя, капуцин, переименованный аббатом из-за его религиозной нетерпимости, одна-две-три-четыре-пять сепий…
По прошествии некоторого времени Анри заговорил о проблеме классификации содержимого складов:
– Куда, например, следует отнести знаменитый индийский желтый – к краскам, к образцам мочи или к ископаемым? – Анри вдруг заметил, что бутылка с концентрированной азотной кислотой стоит не на той полке. Он поставил ее на свое место и продолжил: – Знаешь, Сантерр[24] считает, что цветовая гамма состоит только из пяти элементов, как-то: массикот – желтый цвет, le brun rouge,[25] белый, outremer[26] и черный. Черт возьми! Да один только массикот чего стоит – множество видов! Чэймберс описывает всего три. А как же различные виды охры? А сепия? Однажды аббат решил проверить качество доставки. Он заказал бочонок живых кальмаров. Так они все сдохли и протухли! А как же орпимент?[27]
«А как же орпимент?» Клод не понимал, о чем идет речь, оставалось только догадываться. Информация стала еще более непонятной, когда Анри заговорил о всевозможных эмалях, хранившихся в лакированных коробках, и о лаках, покоившихся в эмалированных коробках. Клод оказался среди банок с конголезской камедью, клеем из кроличьей кожи, красок из кешью и лакрицы.
– На-ка попробуй вот это, – сказал Анри. – Идеально подходит для проклейки бумаги.
– Попробовать?
– Нуда, лизни.
Клод осторожно лизнул субстанцию – она оказалась очень сладкой. Это не могло не напомнить ему об острове Памплмаус.
Они шли дальше вдоль полок, на которых стояло множество банок со слюной и водами. Анри открыл парочку.
– Это дождевая вода, из нее мы изготовляем чернила Лемери. А это – родниковая, для формулы Жоффруа.[28] В той банке – только что растаявший снег. У снеговой воды особенный состав. На-ка глотни. Она не такая густая и слегка мутновата. Зато хорошо пенится с мылом.
Они прошли мимо гербария, не остановившись. Но Анри успел сделать необдуманное замечание по поводу стеблей чертова пальца.
– Ох, прости, – запинаясь, произнес Увалень. – Я не хотел напоминать тебе о больной руке.
Клод приготовился к неосторожным замечаниям, которые могли коснуться его пальца. К тому времени, когда мальчик объявился в поместье, он вспомнил и собрал воедино всю историю ампутации пальца. Он рассказал Анри, как ему твердили, что родинка скоро отвалится, и как она не отвалилась. Как она стала менять цвет. Как отец Гамо прочитал ему проповедь, основанную на словах Мэтью (другого Мэтью, не заводчика свиней, а сборщика налогов из Капернома). Как Клод стал зарабатывать деньги, сравнивая свою родинку с родинкой короля, так хорошо заметной на монетах. Как она обеспечила ему особый статус в долине. Как аббат узнал, что родинка причиняет ему боль, и привел к ним домой хирурга. Как мать согласилась провести операцию и как в результате палец был отрезан.
Клод рассказал Анри всю историю, и расстояние между ними сократилось. Они никогда бы не сблизились – Увалень бы не позволил, но после этого объяснения перестали быть чужими друг другу. Рассказ Клода о его мучениях привел к тому, что они поняли друг друга – не на словах, а где-то в глубине души – но все-таки поняли.
Анри, в свою очередь, рассказал мальчику о том, что, вернувшись от Пейджей, аббат написал длинное обвинительное письмо республиканским властям, но так и не получил ответа. Стэмфли не наказали, а, наоборот, собирались помочь ему в организации показа коллекции.
27
Оттенок желтого, орпимент означает «похожий на золото», в химии его называют аурипигментом