По старинному обычаю, въ тѣ дни, когда грузили рыбу, дѣвушекъ-укладчицъ угощали на счетъ шкипера. Да, да, угощеніе! Ха-ха-ха! Держите карманъ! Рейэрсенъ только объ этомъ и думаетъ. Вотъ это-то и есть месть, которую онъ придумалъ: именно — въ этомъ году никого не угощать. Вѣдь это же зависитъ отъ него.
— Паулина! — позвалъ онъ, — я хочу поговорить съ тобою въ каютѣ.
Паулина поднялась изъ трюма и послѣдовала за нимъ въ каюту.
— Ты единственная не отказалась пріѣхать на яхту, — сказалъ онъ, — и я хочу тебя угостить.
— Вы не должны тратиться на меня!
Но Рейэрсенъ хочетъ тратиться, онъ готовъ истратить на это сколько угодно.
— Поваръ, затопи плиту и свари хорошаго кофе!
Шкиперъ самъ подноситъ ей водки и бубликовъ, а затѣмъ для Паулины устраивается цѣлое пиршество.
— Когда ты вернешься въ трюмъ, разскажи остальнымъ дѣвушкамъ, что шкиперъ Рейэрсенъ ничѣмъ тебя не обидѣлъ.
Они пьютъ, ѣдятъ и угощаются на славу, и шкиперъ дружески похлопываетъ ее по плечу.
Когда они кончили ѣсть, Паулина встала и хотѣла отправиться работать.
— Посиди еще, — сказалъ онъ, — поболтаемъ вмѣстѣ,- вѣдь я въ послѣдній разъ захожу сюда сушить рыбу.
— Ахъ, не говорите вы этого!
— Да, въ послѣдній разъ!
Что-то зашевелилось въ сердцѣ старой дѣвушки, она опустила глаза и спросила:
— Когда вы сниметесь съ якоря?
— Когда вся рыба будетъ нагружена, — отвѣтилъ онъ, — завтра или послѣзавтра.
Она опять присѣла.
— Да будетъ Господь Богъ съ вами, — сказала она какъ бы про себя.
— Выпьемъ еще по стаканчику!
Онъ боялся, какъ бы она опять не принялась читать ему проповѣдь, и онъ прямо спросилъ ее:
— Ну, Паулина, когда же ты выйдешь замужъ?
Она съ обиженнымъ видомъ взглянула на него.
— Не смѣйтесь надо мною!
— Я смѣюсь надъ тобой? — спросилъ онъ. — Какъ такъ?
— Да развѣ я могу выйти замужъ? У меня только одинъ глазъ!
Рейэрсенъ свистнулъ.
— Ну, вотъ еще, вѣдь это же только маленькій тѣлесный недостатокъ.
Она благодарна ему за эти слова и находитъ, что онъ правъ.
Она потеряла глазъ, но не стала же она внутренно хуже отъ этого. Съ ней случилось несчастье: ребенокъ выкололъ ей глазъ вязальной спицей. Послѣ того прошли цѣлые годы, въ которые ей не къ кому было обратиться, не на кого надѣяться, кромѣ Бога. Она часто плакала объ этомъ потерянномъ глазѣ, но у ней были сильныя руки и ноги и хорошее здоровье, — единственное богатство, котораго она еще не лишилась.
Рейэрсенъ опять наливаетъ стаканы. Онъ наклоняется къ ней и слышать не хочетъ о томъ, что она не въ состояніи больше пить. Вѣдь это же послѣдній его пріѣздъ сюда въ Викъ, а она единственное существо, которое согласилось пріѣхать къ нему на яхту, — онъ всегда будетъ это помнить. Они оба сильно растроганы этимъ разговоромъ. Рейэрсенъ схватываетъ руку старой дѣвушки, которая выглядитътакой сильной и здоровой, точно молодая. Затѣмъ обнимаетъ ее и говоритъ;
— Помнишь ли ты, что было тогда подъ навѣсомъ, гдѣ хранятся лодки, въ ту ночь, двадцать лѣтъ тому назадъ.
— Да, — отвѣчаетъ она почти шопотомъ.
И она не противится тому, что онъ все еще ее обнимаетъ.
— Я все это время только и думала о васъ, да проститъ мнѣ Господь Богъ этотъ грѣхъ!
И вотъ теперь онъ желаетъ убѣдиться, дѣйствительно ли онъ сталъ ни къ чему непригоднымъ старикомъ.
— Чего вы хотите отъ меня? — говоритъ она съ изумленіемъ. — Съ ума вы сошли, что ли? Женатый человѣкъ!..
Но всѣ ея упреки не останавливаютъ его. Тогда она такъ сильно ударяетъ его кулакомъ по головѣ, что онъ еле удерживается на ногахъ.
— Знай я, что вы можете еще думать о чемъ-нибудь подобномъ, моя нога не была бы здѣсь! Видали ли подобнаго негодяя! Женатый человѣкъ!..
Она поспѣшно уходитъ, спускается въ трюмъ и принимается опять за работу. Ея мечта о Рейэрсенѣ разрушена навсегда. Она не будетъ уже больше думать о немъ и вспоминать его молодую черноволосую голову, когда онъ «такой». Онъ не только не уважаетъ себя, но не уважаетъ и заповѣдей Божьихъ. Подъ навѣсомъ двадцать лѣтъ тому назадъ! Да вѣдь это же было совсѣмъ другое. Тогда они оба были свободны и не грѣшили противъ заповѣди Господней!
Съ этого момента Рейэрсенъ почувствовалъ себя дѣйствительно старымъ и поконченнымъ человѣкомъ. Даже одноглазая сорокалѣтняя вѣдьма, и та не захотѣла его больше, его, у ногъ котораго были когда-то всѣ дѣвушки Вика! Да, старость пришла, и для него все кончено!