Ленин м?ртв, говорит в голове Сони громовой голос каменного монстра.
Ты вр?шь, задыхаясь от бега, отвечает Соня и ударом ладони разбивает крышку гроба. Осколки сыпятся на пол. Из пореза в сониной руке теч?т кровь. Со страшным грохотом рушатся кремл?вские стены, пробитые гранитной ногой монстра.
- Проснись, Ленин, - просит Соня.
Он м?ртв, повторяет свирепый р?в голема. Ты поверила сказке. Ленин давно уже м?ртв. Зачем ты разбила гроб. Ты теперь тоже умр?шь. Ты умр?шь навсегда. Ты никогда больше не увидишь солнца. Ты умр?шь навсегда.
Ты вр?шь, сволочь, плачет Соня. Ты вр?шь.
Но она понимает, что он не вр?т. Огромный Ленин из ч?рного гранита действительно жив. Десятилетия человеческого почитания дали жизнь голему. А это маленькое человеческое тело, лежащее в гробу перед Соней, только засушенный труп давно умершего больного старика.
Ленин давно м?ртв. Зачем ты разбила гроб. Зачем ты нарушила покой. Теперь ты умр?шь. Р?в становится нестерпимым для человеческого слуха. Соня прижимает ладони к ушам.
Выходи, иначе я разобью Мавзолей.
Соня вытирает сл?зы, она не хочет, чтобы голем видел, как она плачет. Перед тем как выйти на площадь, она наклоняется к бездыханному лицу Ленина и целует его на прощанье в пахнущий больничной химией лоб. И тогда Ленин открывает глаза.
- Здгаствуй, девочка, - сразу весело говорит он, словно Соня не разбудила его, а просто встретила в коридоре перед его рабочим кабинетом. - Что, уже вставать пога?
Соня не может ничего ответить. Ленин поднимается из гроба и отряхивает пиджак от пыли и осколков стекла.
- А где это я, неужели в гъобу лежал? - Ленин ловко расст?гивает пиджак, бер?тся руками за его лацканы и громко сме?тся. - Пгавильно, довольно в гъобу валяться, эдак всю мировую геволюцию прохгапишь!
На стену Мавзолея обрушивается страшный каменный удар. Она раскалывается, осколки облицовочных плит сыплются из пролома на пол комнаты. Сквозь ч?рную пыль видно огромное оскаленное лицо монстра, грубо напоминающее лицо стоящего перед Соней человека. Голем наклоняется впер?д, скрючивая гранитные пальцы и вместе с адским вулканическим р?вом из его пасти вырывается огненный жар.
- А это что? - заразительно сме?тся Ильич. - Этот титан гъанитный в кепке, это я что-ли? Ха-ха-ха! - лицо его вдруг делается серъ?зным. - Это не годится. Это убгать, - Ленин решительно взмахивает рукой, и ужасный огненный вихрь налетает на Кремль, покрывает собой каменное тело голема, и разъедает его, высасывает из монстра ч?рные пылевые вихри, словно он сделан из обыкновенного угольного песка. Согнувшийся в поясе гигант наравномерно теряет очертания, из его груди вываливается размытый кусок и открывает за собой огненную бездну.
- Все сгоим, это, батенька, неизбежно, - весело замечает Ленин, глядя на горящего, как небоскр?б, гиганта и кладя руку на плечо Сони. - А вам, мальчикам и девочкам, стгоить дома из этих накопленных стихией газвалин. Так вот.
Илья Масодов
Тепло твоих рук
1. Две двойки Марии или м?ртвая девочка Юля Зайцева
За окном шумит тополиными кронами майский день, белеют цветущие вишни. Автомобили, сверкая ст?клами проносятся в гуще листвы по невидимой дороге. По ту сторону школьной неволи весело чирикают свободные воробьи. На балконах стоящего напротив дома сушится цветное бель?.
Засмотревшись в окно, Мария прозевала момент, когда все открыли тетради и начали решать задачу. Ей приходится сделать задумчивый вид, чтобы Антонина Романовна на вообразила себе, будто Мария ловит ворон на уроке геометрии. Скосив глаза, Мария видит, что е? соседка по парте Надя Маслова уже готовится выполнять задание, раскрыла тетрадь на чистой странице, раст?рла ногтем корешок, положила на отмеренном расстоянии от края листа резинку и теперь, медленно двигая по клетчатой бумаге прозрачной линейкой, выбирает место для будущего чертежа. Надя совершенно не волнуется, потому что знает условие задачи и ещ? не думает о том, как е? решать. Кроме того, Надю вызывали к доске на позапрошлом уроке, и что такое повторится сегодня, шансов практически нет. Мария распахивает тетрадь, пролистывает недоделанное домашнее задание и тоже бер?т линейку.
Марию представить себе вовсе не трудно: она ничем особенным не выделяется среди своих сверстниц, она в меру стройна, только лицо у не? кругловато и глаза довольно велики, что делает е? похожей на мультипликационных американских девочек со сложением ос и длинными ресницами, хотя ресницы у Марии вовсе не длинны, зато т?мные каштановые волосы спускаются до самых лопаток, скрепл?нные по бокам горизонтальными заколками. Сейчас, когда Мария делает умное лицо, она до смешного мила.
- Какой номер? - ш?потом спрашивает Мария Надю.
- Сто восемьдесят третий, - шепчет Надя, сосредоточенно глядя на чистый лист, клеточки которого расплываются сквозь тело линейки, утрачивая фабричную параллельность.
Мария читает в книге условие. Теперь ей понятно, что сперва надо начертить треугольник с медианой. Треугольник да?тся ей легко, медиану Мария проводит на глаз, но не может себе представить, что делать дальше. Решение математических задач представляется ей чудом, не поддающимся логическому объяснению, а те правила, которыми решившие обосновывают его - чистым обманом, как цирковые фокусы. Мария не может себе представить, как подобное вообще может прийти в голову.
Марию давно не вызывали, и она чувствует, как зеленоватые глаза Антонины Романовны сверлят е? склон?нное над тетрадкой лицо. В классе стоит напряж?нная фоновая тишина, состоящая из дыхания учеников, шороха тетрадей и щ?лканья карандашей о парты. Мария смотрит в тетрадь Нади, но та ещ? только вычерчивает свой треугольник, и Марии приходится чуть подвинуться в сторону, чтобы тихонько подглядывать мимо плеча в тетрадь сидящей впереди отличницы Лены Астаховой. Черт?ж Астаховой уже оброс непонятными буквами, каждой вершине треугольника и каждой точке, выхваченной из неосязаемого пространства ч?ткими линиями карандаша, отличница дала правильные названия, даже в своей краткости не противоречащие друг другу и поражающие своей уместностью и полнотой. И тут Антонина Романовна со стуком откидывает обложку классного журнала на ж?лтый лакированный стол.
Пот прошибает Марию. Она лихорадочно срисовывает у Астаховой буквы, пока та не закрывает ей видимость локтем, уже начиная писать под чертежом решение. Она пишет и пишет, останавливая руку, чтобы подумать, а Марии ничего не видно. Антонина Романовна делает в журнале записи, но Мария знает, сейчас е? вызовут решать задачу у доски. От духоты ей нехорошо, карандаш вс? время выскальзывает из влажных пальцев, мелкая дрожь пробирает Марию, страх перед неизбежностью позора у ч?рной доски, крошечная надежда, что, может быть, вс?-таки вызовут не е?.