Становится вс? темнее и жарче, пока не приходит ночь. Девочки выбираются из подземелья в крапивные заросли, Юля снимает одежду и они моются в озере, от холода ч?рной воды Мария переста?т мучиться жаром. Вдали светят окнами многоэтажные дома, словно россыпи крупных ж?лтых зв?зд, в небесной темноте пролетает самол?т, тихо гудящий и мерно мигающий красным огоньком. Когда Мария выходит на берег и выжимает волосы, она по запаху полевых цветов на миг вспоминает себя живой. Воспоминание настолько отч?тливо, что Мария замирает с волосами в руке и зажмуривает глаза, вс? вокруг кажется ей кошмарным сном, от которого она вот-вот просн?тся и верн?тся назад, туда, где греет солнце и время обладает своим нормальным течением, а не стоит застывшими облаками в каменной лазури вечных небес.
- Нам нельзя здесь долго оставаться, - шепчет ей Юля среди нежгучей крапивы, хотя вряд ли кто-нибудь может их слышать. - Косоглазая дала адрес, но это очень далеко. Сперва нужно добыть тебе одежду, не пойд?шь же ты через весь город голой. Недалеко отсюда жив?т одна моя одноклассница, из прошлой жизни, я пойду к ней, а ты будешь ждать меня тут. Вот, возьми пистолет. Стрелять умеешь?
- Да, - говорит Мария, стрелявшая в своей жизни только шариками из игрушечного ружья.
- Спрячься и стреляй только в крайнем случае. Я люблю тебя.
Они обнимаются и прижимаются друг к другу губами. Потом Юля уходит вдоль озера к новостройкам, а Мария садится в собачью яму под стеной развалин, поджимает колени к лицу и жд?т подругу, глядя в темноту над водой. Она видит, что там нет рыбы, только бесчувственная масса воды, покрывающая травянистое дно, на котором покоятся кости утонувших людей и животных. Озеро возникло из заброшенного строительного котлована, в размытом дождями дне которого прорвался подземный ключ, и м?ртвая земляная вода заполнила пустоту, вытесняя воздух, чтобы создать пустоту ещ? большую, не дающую летать птицам и дышать мышам, годную только для покоя останков и гнилой опавшей листвы.
Юля возвращается, неся в руке св?рток с одеждой для Марии, это джинсовые штаны, носочки, футболка и непромокаемая синяя куртка, пока Мария одевается, Юля моет руки и лицо в озере и расч?сываает пальцами волосы. Потом она вынимает что-то из кармана и на ладони полощет в воде. Мария, наклонившись, различает, что это человеческие зубы.
- Ты убила их? - спрашивает она.
- Не всех, - отвечает Юля. - Я убила мать и брата. Е? саму я привязала к отопительной трубе и включила газ. Здесь е? зубы тоже есть, я вынула их ножом, когда она ещ? дышала.
- Зачем они тебе?
- Просто нравятся. Ты готова? Пойд?м.
5. Революция
Вдоль улицы Фрунзе цветут молодые липы. В утренних сумерках горят уже первые окна, в одном из них является призрачный силуэт сонной женщины в халате, зевая и поправляя волосы, она зажигает плиту, чтобы приготовить завтрак. Нужный дом Юля находит в глубине перекошенного двора, где стоят несколько автомобилей и высохший старик выгуливает в песочнике маленькую собачку. В парадном пахнет старыми кошачьими экскрементами и отсыревшим подвальным кирпичом, лампы погашены, зел?ные стены возносятся вверх на заведомо избыточную высоту, и сквозь широкий лестничный про?м виднеется реш?тчатое верхнее окно с толстым непрозрачным банным стеклом, проливающее вниз тусклый утренний свет. Дверь восьмой квартиры черна и ободрана, звонок не да?т звука, и Юле приходится долго стучать кулаком.
Дверь открывается на цепочке. В темноте захламленного коридора прячется сморщенная старуха, такая отвратительная, что Марии сразу же хочется убить е?, просто от презрения к жалкому цеплянию за жизнь, которое та избрала себе в удел. Глаза старухи мутны, нижние веки отвисают гадкими мешками, нос похож на клюв уродливой птицы, беззубый рот сжат в сгусток морщин, словно препятствуя выделению из головы какой-то противной жидкости. Правой рукой старуха держит палку, на которую опирается, чтобы не умереть, одета она в спальную рубаху, поверх которой наброшен толстый махровый халат с большой дырой на боку.
- Привет, - говорит старухе Юля. - Мы от косоглазой.
Старуха некоторое время пристально смотрит на девочек, посасывая губами невидимую грудь пустоты.
- Убей отца своего, убей мать свою, - хрипло крякает она наконец на Марию. - Съешь мозги, получишь силу. Потом сама узнаешь, что делать.
- Бабушка, а у тебя зубы есть? - спрашивает Юля.
- Нету. Проваливайте, - старуха захлопывает дверь.
- Адрес свой помнишь? - обращается Юля к Марии. Мария кивает.
- Мы ещ? верн?мся! - громко шепчет Юля в замочную скважину квартиры номер восемь. - Жди нас, бабушка.
В сво?м родном дворе Мария чувствует боль, идущую изнутри, словно время поворачивает назад и надавливает на не? острым клювом своей карандашевидной морды. Она узна?т родное парадное, выщербленную снизу дверь, разбитое уголком пыльное стекло на первой лестничной клетке, и горшок с цветами в окне второго этажа на фоне тюлевой занавески. Она поднимается по лестнице, по которой столько раз возвращалась из школы, касаясь ступенек днищем портфеля, столько раз взволакивала зимой мокрые гремящие санки, и на которых каждый раз, когда в парадном кого-нибудь хоронили, рассыпаны были цветы. Она входит в лифт, исцарапанный гвозд?выми рисунками, нажимает оплавленную кнопку своего этажа, здесь ничего не изменилось с тех пор, как она ушла, словно это было вчера, а ведь столько всего произошло, она успела даже умереть. Звоня в свою дверь, Мария вспоминает страх перед отцом и не может ощутить его вновь, ужас всей е? жизни кажется ей теперь ничем по сравнению с новым, который привела за собой смерть. Звонок звучит резко в полусонной квартире, и дверной зрачок почти мгновенно мигает, заслоняясь тенью, потом щ?лкают замки и Мария видит свою мать.
Мать не может произнести ни звука, она только беспомощно смотрит на Марию, потом протягивает впер?д руки, Мария переступает порог и обнимает тело матери, утыкаясь лицом в е? барашковый халат, мать дышит под е? лицом грудью и животом, из которого Мария родилась.
- Кто это? - спрашивает голос отца из кухни.
- Это Мария, - тихо отвечает мать и начинает плакать, осознав, что дочь действительно вернулась домой.
Отец выходит в коридор, приседает возле Марии и, оторвав е? от матери, прижимает к себе и целует несколько раз в лицо.
- Доченька, - говорит он. - А мы думали, ты уже никогда не верн?шься. Где же ты была?