- Ольга Матвеевна, я не могу, - шепчет Катя, закрывая глаза. Она жд?т грохота и страшной боли, которая разобь?т ей голову. Она пытается представить себе небытие, но не может, только усиливающиеся волны ужаса заливают е? сжавшееся сердце. Ольга Матвеевна делает шаг и приставляет Кате пистолет ко лбу. Его дуло кажется Кате ледяной трубой, ведущей прямо в космос, по которой теч?т непостижимый зв?здный ветер.
- Открой глазки, - велит она. Катя знает, что если сделать это, Ольга Матвеевна сразу е? убь?т. - Не бойся, зайчик, открой глазки. Я хочу только посмотреть, как ты умираешь. Я ничего больше на свете не хочу. Мне правда ничего больше не надо. Не веришь? Я обещаю тебе, что сразу после тебя я сама застрелюсь. Засуну пистолет себе в рот и выстрелю. Вот, тут у меня партбилет. На, посмотри. Я клянусь тебе на н?м, именем Партии. Ну пожалуйста, открой глазки. Я умоляю тебя, - в голосе Ольги Матвеевны послышались сл?зы. - Ты не понимаешь, нас всего двое сейчас на свете, ты и я. Никого больше нет.
Катя плачет из-под закрытых глаз. Сл?зы она не вытирает, потому что думает, что сейчас вс? равно умр?т. Но холодный клюв, уп?ршийся ей в голову, соскальзывает вниз.
- Ладно, живи, - чужим голосом произносит Ольга Матвеевна. - Раз не хочешь по-настоящему, - голос е? срывается.
Катя прижимает ладони к лицу. Е? сильно знобит.
- Гадина, - тихо всхлипывает Ольга Матвеевна. - Что же мне с тобой делать, гадина?
5. Ангелы
Зину Ольга Матвеевна уволокла потом через дверь сарая куда-то в ч?рный горизонтальный колодец двора, чтобы она не начала вонять. Натекшее из е? несчастного тела на землю заскребли носками сапог и притоптали, то место потом поели и порыли крысы. Ночью Катя увидела Зину во сне, одетой в ватник, она похожа была на мальчишку, губы у не? посерели, она курила и молчала, а потом вдруг коснулась Кати рукой и это было очень больно, как будто рука Зины была сделана из ледяного железа. Так ничего и не сказав, она ушла, а Катя снова, привычно заплакала, не от жалости, а от абсолютного своего одиночества. Зину ведь убили у не? на глазах, так и е? когда-нибудь сделают м?ртвой, и никто не поможет.
- Она же не любила тебя, - говорит ей Ольга Матвеевна. - Она просто хотела кем-нибудь владеть, чтобы ты е? боялась. В этом разница - я не хочу, я могу сделать с тобой вс?, что угодно. Вот где начинается любовь. Ты понимаешь, гадина? Я могу вот так взять и врезать тебе по морде. Даже товарищ Сталин не может, а я могу. Я бы на тебя, зайка, целое ведро кипятка вылила, прямо на голову, ты ведь такая прелесть!
И Ольга Матвеевна выливает ведро кипятка, только не на Катю, а на Лену Мошкову из первого барака, привязав е? сперва к стулу в том же самом подполье и исхлестав е? пряжкой своего военного ремня, так что на спине и руках Лены вздуваются алые рубцы, проточенные кровью, и она призна?тся Ольге Матвеевне, что состоит в тайном вредительском кружке, организованном Зиной, что они читают брошюры Ленина, хранящиеся в красном уголке, задом на пер?д, заменяя "партия", "пролетариат", "коммунистический" и другие важные слова ругательными, что они учат других девочек курить, непристойно ругаться и заниматься онанизмом, что кружок их назывался "Ч?рная зоря", что все они лижут Зине и по ночам органы выделения и размножения, устраивая оргии, к которым принуждаются и те, кто не хочет, а под конец Лена выда?т всех своих сообщниц, общим числом девять душ. Надежда Васильевна тщательно записывает все показания Лены в планшет, сидя на досках, пальцы е? м?рзнут и постоянно перекладывают ручку поудобнее.
- Видишь, Надя, я ведь тебе говорила, что давно надо было устроить следствие. Эта антисоветская сволочь никогда не станет на правильный путь, - заявляет Ольга Матвеевна, глубоко выдыхая и отирая пот с лица. - Сколько волка не корми, а он вс? в лес смотрит, - стиснув от натуги губы, она поднимает двумя руками с пола дымящееся ведро и опрокидывает его на полураздетую, привязанную к стулу Лену, которая взд?ргивается и визжит так, что Катя затыкает уши, а Ольга Матвеевна ещ? жд?т, пока она наор?тся и надрыгается всласть, и только потом, когда Лена уже охрипла и кожа на ней попузырилась и полопалась до кровавого мяса, особенно на спине, Ольга Матвеевна бер?т е? руками за волосы, зайдя сзади и, упрясь коленом в исст?ганную спину, сильно рв?т на себя, ломая девочке шею. Изо рта Лены выпл?скивается кровь, взбулькивая от воздуха, идущего горлом после оборвавшегося предсмертного стона, и Надежда Васильевна мучается тяж?лым сладостным спазмом живота, со стоном трясясь на досках, она зажмуривается и рев?т, как больная скотина, а Ольга Матвеевна д?ргает Лену ещ? несколько раз за волосы, внимательно прислушиваясь к хрусту е? позвонков. Потом Надежда Васильевна отвязывает м?ртвую девочку от мокрого дымящегося стула и тащит е? за ноги земл?й, лестницей, мимо Кати сараем, в холодную ночь.
На следующий день допрашивают Лиду Васильеву, тоже из первого, бедная Лида сразу начинает плакать, как только ей велят раздеться, но упорно не призна?тся во вредительстве, за что ей льют кипяток на ступни и колени, потом Надежда Васильевна разводит в яме на полу огонь и жж?т Лиде раскал?нной докрасна железкой грудь, и тогда Лида хриплым от крика голосом призна?тся во вс?м, она громко рассказывает, что есть ещ? у вредительниц свои пионерские звенья, а ч?рные галстуки они рисуют у себя на груди кусками угля, и что планируют ночью убить Макарыча кирпичом по голове и бежать, уйти в лес, организовать банду и прорываться в тайгу, где до сих пор бродит недобитая кулацкая сволочь, и что Зина говорила, будто у Ленина есть сын, которого держат в застенках НКВД, а ему Ленин наказал перед смертью всю правду, а Сталин хочет сына ленинского расстрелять, чтобы правда погибла. И пока Лида вс? это рассказывает, Ольга Матвеевна бер?т и засовывает ей раскал?нную железку сзади между ног, и ставит колено Лиде на спину, чтобы прижать е? к железке животом, и Лида даже орать уже не может, всю е? как свело, тряс?тся только на стуле, раскрыв рот, а Ольга Матвеевна кривится и глубоко железку всаживает, наклоняя Лиду коленом впер?д, хрипит, лицо раскраснелось, а Надежда Васильевна как взвизгнет, и сама хвать эту железку двумя руками.
- Что же она не воет, Ольга, - хрипит она, слюни изо рта, и на спину Лиды капают. - Что не воет?
- Подогреть надо, дура, остыла уже, - отвечает ей Ольга Матвеевна, тоже сильно задыхаясь.