Я не могу отказаться и от грустной мысли, что немало невиновных людей погибло от «последствий» строгого перекрестного допроса в этом роде. В представлении многих юных защитников перекрестный допрос, по-видимому, заключается в повторении каждого заданного обвинителем вопроса со всей суровостью, доступной еще ломающемуся юношескому голосу, и с предварением: вы готовы подтвердить это под присягой, сэр?— или в виде разнообразия, чтобы не показаться лишенным оригинальности,— вы не забыли о присяге, сэр?
Бывают, однако, случаи, когда выяснение всех обстоятельств происшествия при судебно-полицейском разбирательстве может предупредить предание заподозренного суду. Это возможно иногда и в делах о самых тяжких преступлениях. Но при таких условиях защиту нельзя поручать неопытному адвокату. Не так давно в Лондоне случилось убийство, привлекшее общее внимание некоторыми необычайными подробностями преступления. В одном из притонов близ улицы Гасфорда была зверским образом зарезана женщина. Полиция, как полагается, напала на след; оставалось только захватить виновника. Агенты пошли по следам с той необыкновенной ловкостью, которая всегда проявляется ими в трудных делах; на одно мгновение след потерялся на судне, уходившем в океан, но был немедленно найден на том же самом месте, где потерялся. К сожалению, вместо того, чтобы задержать того, кого «по имевшимся негласным указаниям» следовало, они накинулись на безобидного, добродушного пастора и арестовали его по подозрению в умышленном убийстве. Очень скоро нашлись и свидетели (предложение в Лондоне всегда отвечает спросу, какой бы товар ни понадобился), видавшие пастора выходившим из публичного дома, в котором немедленно за тем было обнаружено убийство. По замечательному совпадению задержанный был действительно необыкновенно похож на того, которого они не видали выходившим из того же дома и которого агенты не сумели найти. Было вполне очевидно, что обвинение на суде невозможно, но тем не менее представлялось, конечно, в высшей степени желательным предупредить самое предание суду. Защите пришлось выступить активно; свидетели полиции были подвергнуты перекрестному допросу; со стороны заподозренного также были выставлены свидетели, и вне всяких сомнений пастор оказался совершенно непричастным к делу; выяснилось, что он находился в другом месте в то время, когда его будто бы видели на улице, и во всем его поведении не нашлось ни одного сомнительного обстоятельства.
Бывает много таких случаев, где участие опытного защитника в судебно-полицейском производстве могло бы немедленно освободить заподозренного от уголовного преследования; но в этих случаях защита может быть поручена только опытному адвокату. Можно сказать в виде общего правила, что, если предание суду неизбежно, защиты в собственном смысле слова на предварительном разбирательстве быть не должно. Надо внимательно следить за данными полицейского розыска, задавая лишь изредка короткий вопрос в тех случаях, когда несомненно, что ответ будет в пользу заподозренного. Если ответ сомнителен, спрашивать нельзя. Строгий перекрестный допрос и великолепные защитные речи на полицейском производстве выгодны только для обвинения.
В тех случаях, однако, когда защита основана на свидетельских показаниях в пользу подсудимого, свидетели должны быть представлены уже к судебно-полицейскому разбирательству; ибо отсутствие их может вредно отразиться на защите перед судом. Это представляет еще и ту выгоду, что издержки по вызову их могут быть приняты на казну, если судья признает их показания существенными и заслуживающими доверия.
Но если даже свидетели защиты вызваны к полицейскому разбирательству, следует ограничиться лишь общими чертами из фактов, им известных; подробности благоразумно оставить в стороне до судебного следствия. Иногда бывает полезно вызвать свидетелей к судебно-полицейскому разбирательству, но не допрашивать их, если это не окажется необходимым. Это предупреждает ядовитые вопросы обвинителя: «Были ли вы на допросе перед полицейским судьей?» или: «Когда вас просили быть свидетелем по этому делу?» Это очень часто может оказаться, как сказал бы Брум, «целесообразным».
Предположим теперь, что полицейский судья не прекратил преследования и ваш клиент передан суду. Первая обязанность адвоката, приглашенного для защиты,— это просмотреть обвинительный акт. Я подозреваю, что молодые адвокаты в большинстве случаев забывают об этом, а последствием этого иногда бывает осуждение подсудимого без законных к тому оснований. Возможно, что в обвинительном пункте нет состава преступления; иногда, напротив, в нем их несколько: что-нибудь существенное может быть выпущено или очень много лишнего приписано. Короче говоря, может найтись ошибка, воспользовавшись которой можно обеспечить оправдание. Такая возможность встречается чаще, чем можно думать, и потому внимательное рассмотрение обвинительного акта имеет большое значение. Считая, что пишу для адвокатов, которые вместе с тем хорошие законники, я предполагаю, что вы тщательно прочитали и разобрали данные обвинительного акта, знаете твердо все, что в нем есть, и не станете требовать его отмены иначе как по необходимости (ибо это далеко не безопасный шаг); что вы не предоставили обвинительной власти изменить обвинение, чтобы сохранить за собой право предъявить своевременно «возражение» и тем принудить противника указать тот пункт, по которому он будет поддерживать обвинение, и, наконец, что вы не станете и возражать в слабой надежде на отмену предания суду, вместо того чтобы приберечь свои доводы для решительного боя.
Обсудив внимательно все эти соображения, остановившись твердо на определенной системе защиты и помня при этом, что одно надежное возражение против обвинения лучше двух, вам надо теперь внимательно следить за вступительной речью обвинителя. Если обвинитель поставит обвинение шире, чем бы следовало, тем лучше для вас. «Виновный,— говорит Уэтли,— может часто (надеюсь, не слишком часто) ускользнуть от наказания благодаря преувеличенному обвинению, так же, как и благодаря чрезмерному изобилию доказательств, если в этом множестве окажутся в числе верных и не совсем прочные; так, подсудимый может иногда склонить присяжных к оправданию, указав им, что один из свидетелей бесчестный доносчик или шпион; между тем не будь таких доказательств, обвинение было бы обеспечено по другим данным дела».
Если ваш противник, излагая во вступительной речи обстоятельства дела, допустит существенные отклонения от показаний, данных свидетелями при судебно-полицейском разбирательстве, вы можете впоследствии с успехом воспользоваться этой ошибкой. Но пока не возражайте против его заявлений; вы не знаете доказательств, которые будут им представлены, а если по поверке доказательств окажется, что он не мог подтвердить всего, что утверждал, тем лучше для вашего клиента. Но надо внимательно следить и должно возразить, если обвинитель собирается огласить частную переписку или письменные акты, не подлежащие оглашению, или передаст разговор, о содержании которого свидетели не имеют права показывать. Раз дело сделано, его исправить нельзя. Судья скажет присяжным: «Этот документ или этот разговор по закону не признается судебным доказательством, и вы должны совершенно забыть о нем при решении вопроса о виновности»; но эти слова останутся словами. Присяжные не могут забыть того, что слышали, и что бы вы ни говорили, слышанное останется для них доказательством и по свойству природы человеческой должно оказать влияние на их решение. Деревенский законник настойчиво убеждал человека, сидевшего в колодках, что его нельзя было сажать в колодки; но тот с такой же настойчивостью отвечал ему: «Однако сижу».
Настояв на устранении документа из числа доказательств, необходимо следить за тем, чтобы противник не делал каких-либо ссылок на этот документ; это часто делается без этого умысла, но это составляет существенное нарушение интересов подсудимого.
Нет нужды записывать показания свидетелей; следите по мере допроса каждого за протоколом судебно-полицейского разбирательства, но не для того, чтобы придираться к словам или ловить всякую пустую ошибку или разноречие, а для того, чтобы отметить существенное различие и существенные противоречия. Если такие найдутся, вы укажете на них присяжным при перекрестном допросе. Это надо сделать, ибо иначе они не узнают об этих противоречиях. Ниже я остановлюсь на этом с большей подробностью, ибо это требует большого умения и имеет большое значение. Если перед вами в лице свидетеля ловкий человек, он сумеет так искусно примирить все противоречия и ошибки в данном им показании или, по крайней мере, настолько сгладить их, что они потеряют значение в глазах присяжных. Ваша задача вовсе не в том, чтобы устранить его ошибки или помочь ему выпутаться из них, а, напротив, закрепить их перед присяжными и подчеркнуть, а не сгладить его противоречия. Следя за противоречиями в показаниях свидетелей при полицейском производстве и на судебном следствии, должно следить и за разноречиями свидетелей между собой, равно как и за совпадениями в их показаниях. Имейте в виду следующее соображение: их показания могут совпадать в некоторых обстоятельствах, вам выгодных, и расходиться в частях, вам опасных; в сущности, всякое разноречие между свидетелями может быть обращено в пользу защиты. При некотором опыте и большой наблюдательности вы научитесь отличать мелочи, иной раз выдающие лжесвидетельство, от мелочей, лишенных всякого значения; отличать неточности в показаниях, вызванные привычкой к небрежному мышлению, от неточностей, злонамеренно вплетенных в правду, чтобы ввести в заблуждение судей.