— Я заплачу остаток, — сказала Элиза, подходя ко мне сзади, чтобы посмотреть, что привлекло мое внимание.
Я почти сдалась. Я действительно хотела этот браслет, но это было похоже на благотворительность, как будто Элиза — а в ее лице и остальные — смотрит на меня свысока.
— Нет, как-нибудь обойдусь.
Я не покривила душой. Это был симпатичный браслет, но он не мог изменить мою жизнь. Я выбросила его из головы и продолжила бродить следом за другими девочками по магазину, а потом и остальному торговому центру.
Потом мы оказались в фургоне миссис Салливан — он всегда сверкал чистотой, потому что каждые выходные она отвозила его на автомойку, где его мыли, натирали воском и пылесосили — и по дороге домой Элиза вытащила из кармана браслет и сунула его мне в руку.
Я посмотрела на него, не сразу поняв, что это. Затем я взглянула на Элизу. Та довольно ухмылялась мне.
— Я же сказала, что мне он не нужен, — прошептала я.
Она пожала плечами.
— Да, но ты его хотела.
— Спасибо. Я верну тебе деньги.
— Зачем? Я не платила за него.
Мне потребовалась дополнительная секунда, чтобы понять, что она говорит. Мои глаза, должно быть, полезли на лоб, потому что Элиза снова ухмыльнулась.
— Успокойся, — прошептала она. — Мы делаем это постоянно.
— Правда?
— Да, але!
В этот момент Маккензи наклонилась из заднего ряда вперед и сунула голову между нами. Ее пахнущее жевательной резинкой дыхание обжигало мое ухо.
— Малютка Эмили, тебе лучше не визжать.
Малютка Эмили. Так называла меня Маккензи, когда хотела унизить, как и все еще иногда называла Оливию Хомячихой, хотя та утверждала, что отказалась от «Орео». В средней школе на смену Малютке Эмили пришла моя фамилия.
— Я не буду.
— Ты знаешь, что ей нужно сделать, — сказала Маккензи, направляя пахучее дыхание на Элизу. — Она должна доказать, что она настоящая гарпия.
Элиза снова улыбнулась мне и быстро подмигнула. На миг я увидела ту Элизу, которая была моей первой и самой лучшей подружкой.
— Тогда в следующие выходные. Эмили определенно одна из нас. Так ведь, Эмили?
Что мне оставалось делать? Я кивнула, сунула браслет в карман и прошептала слова, ставшие нашим девизом:
— Гарпия навсегда.
После случая с Грейс наши пути разошлись.
Некоторых из нас забрали из школы. Маккензи отправили учиться в частную школу, Дестини забрали потому, что ее отец нашел новую работу на юге, Оливию — потому, что ее семья вернулась в Гаррисберг, но несколько человек остались. Например, Элиза и Кортни. Но Элиза начала тусоваться с другой компанией, и хотя я много лет называла ее своей лучшей подругой, больше почти не видела.
Мы с Кортни мало общались в девятом классе, но в десятом снова начали вместе тусоваться, и она стала моей лучшей (возможно, единственной настоящей) подругой.
В предпоследнем классе она забеременела от какого-то парня из технического училища. Она серьезно ни с кем не встречалась, просто болтала и тусовалась со случайными парнями, а потом однажды отвела меня в сторону в туалете и сказала, что последние два утра ее рвало и что… — Кортни умолкла, сглотнула, ее лицо было нехарактерно бледным —… она думает, что беременна.
Накануне вечером она взяла тест, но слишком нервничала, чтобы сделать его самостоятельно, поэтому мы улизнули после ланча и вернулись ко мне домой.
Проверив результат — мы были в моей спальне, в доме было тихо, потому что родители были на работе, — она расплакалась, хотя я не знала, были это слезы радости или горя. Она просто сидела на ковре, прислонившись к моей кровати, подтянув колени к груди, и рыдала.
Я опустилась на колени рядом с ней, обняла ее и прижала к себе. Кортни снова и снова шептала одно и то же:
— Ну все, ну все, ну все, — но было непонятно, что она имела в виду.
Невысказанный вопрос заключался в том, хочет ли Кортни сделать аборт. В соседнем округе была клиника. Съездить туда проще простого. Я предложила забрать ее. Сказала, что мы можем на один день пропустить уроки. Кортни ответила, что подумает. Обняла меня и промолвила, что я ее верный друг.
— Все будет хорошо, — заверила ее я.
Она покачала головой, и я почувствовала, как ее бьет дрожь.
— Нет, не будет, — дрожащим шепотом сказала она.
— Откуда ты знаешь?
И она посмотрела на меня со слезами на глазах и спросила:
— Помнишь Тайлера Маршалла?