Девочки в ужасе взвизгнули, а Лёня заскочил в опасную комнату вслед за обиженным им товарищем.
Но он опоздал. Витя Калабухов сидел в клетке. Лёня оббежал клетку по окружности и, не найдя ни одного запора, в ужасе выскочил из комнаты, решив позвать на помощь Артёма. Девочки пришли в ужас от всего происходящего и отговаривали мальчиков изо всех сил, призывая их идти к старшим за помощью. Но в мальчиках уже проснулся воинский дух, и они не стали слушать слабых женщин, а смело вошли в комнату, где теперь сидел в заточении Витька Калабухов.
Стоило мальчикам войти, дверь за ними закрылась. Лёню Осипова это не смутило, так было и раньше, когда он входил в любое из здешних помещений, даже в лифт, но то, что произошло дальше, его не просто удивило и расстроило, но и напугало, а точнее, довело до полного отчаяния.
Как только за ними закрылась дверь, внезапно одежда на Артёме натянулась в сторону клетки. Тёмка судорожно вцепился в Лёнькину руку, но тот не сумел его удержать так же, как его самого не смог удержать от засасывающего в себя шара его закадычный друг Вовка Плотников.
Резко и беззвучно раскрылась клетка, Витьку Калабухова плашмя придавило к задней стенке, а Артёма неведомая сила втолкнула в клетку. Тут же клетка захлопнулась, и в комнате исчезло малейшее движение ветра. Артём закусил нижнюю губу, чтобы не заплакать, а Калабухов по своему обыкновению пытался шутить:
-Вот это мы попали!!!
Ошарашенный этими событиями, совершенно ошалевший в ожидании, что сейчас затянет в клетку и его, да, в общем-то, готовый к этому Лёня Осипов некоторое время остолбенело стоял, прижавшись к стене, потом ноги его ослабли то ли от переживаний, то ли от охватившего его страха за друзей, и он незаметно для себя сполз по стенке на пол.
Лёню Осипова в клетку почему-то не засосало! Почему?!!
Он сидел, плохо соображая, с усилием всматриваясь в полумрак клетки, и пока понимал только одно: он из этой комнаты на этот раз никуда не уйдет, пока не придумает, как спасти из клетки своих товарищей.
Артём Говорков потихоньку поскуливал, пугаясь неизвестности, а Витёк Калабухов сидел, видимо молча обдумывая ситуацию. И в этой клетке был белый «цветок». Неподалеку от прикрепленного к прутьям клетки «цветка» стоял контейнер с серо-зелеными шариками, но нигде поблизости от него и от «цветка» не было видно «насекомого». «Цветок» изгибался, выворачиваясь и так, и эдак, желтый язычок тянулся из его белой головки, пытаясь достать еду, и казалось, что, пусть молча, но все же внятно и выразительно это существо вопит от голода.
- Н-наверное, надо его покормить, - всхлипывая предположил Артёмка Говорков.
- Нет! Не вздумай! - воскликнул Лёня. - Юля такого же покормила и, где теперь она? Я же вам рассказывал. Сначала она «цветок» покормила, потом покормила невесть откуда взявшееся «насекомое», а теперь там «насекомые» расплодились, а Юльки Зозули нет. Исчезла! Сидите тихо и не шевелитесь. Думать надо, как спастись.
- Тебе хорошо рассуждать, тебя в клетку не засасывает. Хочешь - входишь в запретную комнату, хочешь - выходишь, тебя как будто запреты не касаются вовсе. Что ли кровь у тебя голубая? - с обидой спросил Артём.
- Кровь у меня не голубая, я такой же, как и вы, - заверил товарищей Лёня. - Когда я к Юльке заходил и меня не засосало, то Юлька решила, что это потому, что я новенький и еще не успели меня предупредить о запретных комнатах. Но теперь-то я и о комнатах этих знаю, и заходил одновременно с Тёмкой, но его засосало, а меня нет! Вот я и сижу, раздумываю. Сначала я думал, что засасывает только одного и, если клетка сработала, значит, больше уже открыться не может. А она и во второй раз открылась!
Тогда думаю, надо понять, чем я от вас отличаюсь? Вроде ничем. Возраст одинаковый. Я такой же, как и вы, детдомовец. Но, заметьте - вы все время в здешней одежде, а я до сих пор не просто не одет, я - раздет! Поняли?! А ты, Витька, говоришь: трусы семейные. Да меня, похоже, эти вот трусы и спасли, а вас губит ваша нарядная, но опасная одежда. Она, наверное, специальная, чем-то таким снабжена, что вас здешние приборы «видят», а меня - нет.
- Слушай, точно! - воскликнул Витя Калабухов. - Давай раздеваться, Тёмка. Может, это что-нибудь даст?
Артём Говорков послушно снял легкие брюки и яркую рубашку, остался в оранжевых трусиках и застыл в нерешительности, зато Витек, ни секунды не раздумывая, снял с себя все. Тогда и Тёмка последовал его примеру и окончательно разделся. Но ничего не произошло! Ребята остались сидеть в клетке, но одевать опять эту одежду не стали.
Лёня Осипов немного посидел, подумал, снял с себя майку и долго, старательно перекусывая швы, разорвал ее почти пополам. Через прутья клетки он передал большую часть майки Витьке Калабухову, а меньшую - Артёму Говоркову и те из этих кусков соорудили себе некое подобие то ли плавок, то ли набедренной повязки.