Некоторое время они сидели молча, не только потому, что не о чем было разговаривать, но просто каждому хотелось подумать наедине с самим собой.
Наконец, Витя нарушил тишину:
- Хотя бы девчонки не вздумали заходить сюда нас выручать, - сказал он.
- Элка умная - сообразит, что это опасно, а Светка - осторожная, она и вовсе сама не решится на такой подвиг. Они в лучшем случае попросят взрослых, а в худшем - будут просто ждать, - сказал Артём Говорков.
- Нам тоже, кроме ожидания, ничего не остается. Причем, надо сидеть тихонько. Пока сидим неподвижно, я заметил, что «цветок» тоже стоит спокойно и «не просит» есть, - боясь пошевелиться и тем самым «оживить» «цветок», тихо сказал Витя Калабухов.
- Вот и не обращайте на него внимания, пусть себе стоит голодный, - строго сказал Лёня Осипов. - Раз до сих пор в вашей клетке нет нигде «насекомого», значит его в клетке у Юли «родил» цветок. Насекомое корчилось на металле клетки, когда к этому железному пруту дотронулся язык цветка. Я тогда подумал, что это «цветок» своим языком пропустил через металл электричество. Бывают же электрические скаты. А теперь подумал и, судя по всему тому, что увидел я тогда у Юли и теперь здесь, я решил, что Юля тогда пожалела «цветок», накормила его, и из цветка выскочило насекомое. А корчилось оно не от электричества, а из-за того, что только что родилось. Родившись, оно тоже хотело есть. Юлька пожалела и его, накормила теми же шариками.
Когда я уходил от Юльки Зозули, это насекомое уже доело всю еду, больше шариков не было. А когда я зашел в ту же клетку через несколько часов, то клетка была битком забита насекомыми, но ни Юли, ни цветка в ней уже не было. Представить себе не могу, куда они делись. Неужели, эти жуки их съели?!
Часть 9
За дверью неожиданно пронзительно зазвенел звонок, а потом через некоторое время заиграла прекрасная музыка.
- Это звонок на обед, - сказал Витька Калабухов. - Сходи, Лёнька, хоть ты поешь, а может, и нам принесешь.
- Ни за что! Перетопчимся без обеда! - твердо заявил в ответ Лёня Осипов. - Хватит, от Юли Зозули я уже ушел и, где теперь Юля?! Может, хоть за вами присмотрю, а если что случится, чем смогу - помогу. Может, по ходу что-нибудь придумаем, освободим вас.
- Мечтать не вредно, - пробурчал Артём Говорков. - Надеюсь, что до ужина ты сам проголодаешься и сходишь, принесешь нам поесть перед смертью.
- Не думайте о смерти, мы прорвемся, вот увидите. Думайте, как выбраться, а не об этом дурацком обеде.
- Да мы думаем, думаем, но ничего путнего в голову не лезет, - сказал Витька Калабухов. - Надо как-нибудь узнать, кто здесь главный? Только он и сможет помочь.
- Да, хорошо бы, - мечтательно сказал Лёня Осипов. - Честно, говоря, я очень надеюсь, что наши девочки сами обратятся хотя бы к Грулю Цаловичу. Он-то здесь все знает и подскажет, что в такой ситуации можно предпринять. Если это не сам он все и устроил.
- И ты думаешь, что он нам поможет, если мы оказались такими неслухнянными? Если, несмотря на все его предупреждения, все-таки влезли в запретную комнату?
- Так что ж, теперь нас убивать за это?
- Выходит, что убивать.
Мимо двери протопало множество ног. Вскоре все снова стихло, хотя музыка негромко и ненавязчиво, но приятно продолжала звучать.
- Представить себе не могу, как предстать перед Грулем Цаловичем в тех самых трусах, что и раньше, только теперь еще и без майки. Но только теперь ни за что я их проклятую форму не надену даже под дулом пистолета! - категорически заявил Лёня Осипов.- Это ж надо, чтобы так повезло и мы не нашли эту чертову гардеробную!
Некоторое время помолчали. Шевелиться они и до этого опасались, а теперь, попривыкнув, и вовсе замерли. Стало особенно тихо.
В души детей закрадывалось отчаяние. Никто из них не хотел показать его остальным. Первым замерз Лёня Осипов. Он без движения уже долго сидел на голом полу, прислонившись спиной к холодной стене. Независимо от его воли, у Лёни стали стучать зубы, и как он ни сдерживался, Артём и Витя услышали этот звук и поняли его причину. Может, за компанию, может, от страха, а может, им действительно тоже стало холодно голышом, но и они стали дрожать и стучать зубами.
- Н-н-а-а-д-д-о взять себя в руки, - едва выговорил Лёня. Но потом, будто потренировавшись, более внятно продолжил размышлять вслух:
- Можно было бы растирать себя руками, тогда стало бы теплее, но это опасно. Вдруг опять проснется цветок и начнет тянуться к еде. Даже, если ему не помогать, он сам сможет до еды дотянуться. Значит, придется согреваться иначе. Меня Ерофеич научил, слушайте. Надо мысленно представить, что солнечный лучик вдруг осветил ваши руки и они постепенно согреваются. Потом лучик передвинулся на ноги и согрел их постепенно передвигаясь от кончиков пальцев до живота и согревает его. Потом тепло проходит к плечам, потом тепло поднимается по всей спине, и согреваются уши, а потом и вся голова. Этот метод помог другу Ерофеича вылечить туберкулез. У этого человека не было лекарств, он сидел в тюрьме и должен был умереть, но не умер. Каждый день он мысленно представлял себе, как тепло от солнечных лучей прогревает его пораженные туберкулезом легкие, как оно убивает своей огненной силой микробы и бактерии, превратившие отдельные участки его легких в черную гниль. Когда проверили его врачи, он был совершенно здоров.