Головка цветка наклонилась, язык схватил шарик, и только тут девочка увидела рядом на прутьях клетки какое-то насекомое.
Оно корчилось в конвульсиях при прикосновении «языка цветка» к прутьям клетки, будто бедное насекомое при этом било током. Отливающие медью крылья, напоминая человеческие руки, судорожно выворачивались. Насекомое корежило и трясло так сильно, что девочка испугалась за его жизнь.
Лёнька, прижимаясь к двери комнаты, в которую он только что случайно вошел, не решался приблизиться к клетке с девочкой внутри.
- Наверное, в этом языке есть электрический заряд, ты не почувствовала? - спросил он девочку.
- Нет, наверное, этот заряд настолько мал, что по прутьям клетки проходит, а на меня не действует. А вот для маленького насекомого, видимо, это опасно, - предположила девочка, и, смело взяв насекомое в руку, посадила его на свое плечо. Здесь ей стало отчетливо видно, что, чуть оправившись от удара током, насекомое тоже стало проявлять интерес к тем же зеленым шарикам, что и «цветок», пытаясь собрать своим хоботком остатки, прилипшие к ее руке.
- Должно быть, для них это лакомство!- предположил Лёнька.
- Что ж, покормлю и тебя, мне не жалко,- решила вслух девочка и стала кормить насекомое, не снимая со своего плеча.
- Ты добрая... Кто же тебя посадил в эту клетку? - спросил Лёнька, наблюдая за всем происходящим издали, опасаясь коснуться руками прутьев клетки.
- Тот же, кто и тебя сюда привез, - ответила девочка.
- Откуда ты знаешь, что меня привезли? - удивился Лёнька, - Я в шаре прилетел.
- Сюда всех привозят и всех в шаре, - тихо ответила девочка.
- И тебя привезли? Как тебя зовут?
- Юля Зозуля.
- Хохлушка, что ли?
- Сам ты хохол!
- Не-е, я кацап,- отшутился Ленька. - Да, ладно тебе, не обижайся. Почему ты в клетке-то сидишь?
- Подожди, тебя тоже посадят. Особенно, если узнают, что ты в запретную комнату без разрешения зашел, - грустно и обреченно сказала Юля.
- Что еще за запретная комната? Чем она отличается? Меня еще никто ни о чем не предупреждал, я ведь только несколько минут назад сюда прилетел, -возмутился Лёня Осипов.
- Тогда тебе, наверное, простительно, а я знала, что нельзя заходить в комнаты, над которыми горит красный огонек, но любопытство меня одолело, не смогла устоять.
-Может тебе можно как-то помочь?- спросил Лёня.
- Не знаю.
- Ну, я сам посмотрю, - решил Лёня и стал обходить клетку по окружности.
Юля в это время сняла с плеча, уютно устроившееся там насекомое и положила его на оставшиеся в контейнере зеленые шарики. Прожорливый цветок старательно уничтожал эти шарики все это время, а теперь, наконец, откинулся от кормушки и, устало склонив белую головку, казалось, задремал на высоком стебельке, будто большой белый колокольчик в знойный полдень.
Теперь насекомое обрадовано набросилось на липкое лакомство и стало поедать один за другим эти шарики и вскоре от них ничего не осталось.
- Ну, ты обжора! - засмеялась Юля, обращаясь к насекомому. - Ведь уже вот-вот лопнешь, а все жадничаешь, не наешься никак. Так тебе, пожалуй, добавка потребуется.
Лёнька тоже невольно улыбнулся, но все же с упреком спросил девочку:
- Как ты можешь думать о кормлении каких-то жучков-червячков, если ты сама, похоже, останешься голодной и запертой в этой огромной клетке, потому что никаких запоров я на ней не нашел и, как тебя освободить, не знаю?
- А разве все мы не в клетке здесь? Какая разница между моей клеткой и стенами этого дома? Никакой! Как решит тот, кто нас сюда привез, так и будет, я ко всему была готова уже тогда, когда решила нарушить правило, о котором нас сразу предупредили, и зашла в комнату под красным фонарем. А ты лучше оставь меня, уходи , а то тебе тоже достанется, а я ведь сама виновата и должна понести наказание.
- Надеюсь, ничего плохого с тобой не случится, пока я попробую во всем разобраться. Если останусь жив, то вернусь. Обязательно!
Часть 4
После полумрака плохо освещенной тесной комнаты с клеткой, Лёне Осипову показался удивительно светлым и просторным кольцевидный коридор, по всей видимости, проходящий в середине этого круглого здания. По обе стороны в нем угадывались двери, двери - множество дверей. Откуда лился дневной свет, было непонятно, потому что нигде не было видно ни окон, ни светильников, однако в лучах этого света по всем закругляющимся стенам, огибая двери, в красивых кашпо плелись и цвели живые растения. Приятная музыка, казалось, доносилась откуда-то справа и Лёня, решив, что там могут быть люди, с опаской пошел в ту сторону, стараясь при этом не шуметь,. Музыка становилась все громче и громче, послышались детские голоса, и у Лёни замерло сердце, от того, что ему показалось - он вернулся в родной детский дом.