- Ты Витьку Калабухова не слушай, ешь спокойно, - постаралась успокоить вновь прибывшего мальчика Эллина. А когда увидела, что тот нерешительно надкусив кусок предложенной ему еды, оглянулся на стоящую позади завтракавших детей женщину, оглянулась тоже. Высокая, в сером брючном костюме, с каменно жестким лицом, эта женщина стояла, скрестив на груди руки, и наблюдала за ними, словно тюремный надзиратель за заключенными.
- Что это за надзирательница здесь? По виду даже злее нашей директрисы в детдоме, - шепотом спросил Элю Лёнька.
- Ее зовут Виктория Владимировна, я не успела узнать, злая она или добрая, она мало разговаривает, только следит, чтобы никто не шалил. Я здесь тоже совсем недавно, - так же шепотом объяснила новенькому Эллина.
- И ты тоже в шаре прилетела? - не решаясь надкусить предложенную еду, спросил Лёня.
- Да, конечно. Мне даже понравилось, но я очень боялась высоты. Да и неизвестности тоже. Кто его знает, что нас ждет? Честно говоря, - вполголоса продолжала Эллина, - я сильно подозреваю, что нас здесь собрали вовсе не злые потрошители, а какие-то инопланетяне загадочные. Иначе, почему такая еда? Никогда в жизни о такой не слышала! А техника какая! Электроника, все автоматизировано, такого даже в кино никогда не бывает.
- Может, такую еду едят в других странах, а мы не знаем? А технику и электронику могли из Америки привезти или из Японии, - предположила симпатичная узкоглазая девочка с черной челкой, которая сидела справа от Лёньки.
- Может быть, только все здесь, говорят с нами по-русски, - согласилась Эля и представила подругу Лёне Осипову. - Познакомься, это - Света Алимова. Она самая черненькая у нас. Но это только снаружи, а изнутри она светится добрым светом, и мы все ее любим.
При этих словах Эллины Света в смущении наклонилась над своей тарелкой, а в разговор вступил подстриженный под машинку очкарик, сидящий сразу после Светы.
- Нам пока никто ничего не говорит, не объясняет, а дети все прибывают и прибывают. Не знаю даже, как мы все разместимся? Ведь каждому здесь выделяют отдельную комнату! Жалко, не разрешают заходить в них днем. Открывают их только вечером, после ужина. В каждой комнате есть душ и ванна, каждый день - свежий комплект одежды. Одежда красивая, яркая, на вид колючая, а на самом деле мягкая. В ней не жарко, хотя вокруг жара и пустыня, и не холодно, хотя здесь, видимо, мощные кондиционеры. При этом мне кажется, здесь уже и до нашего приезда дети кишмя-кишели. Сколько здесь этажей, нам никто не говорит, но я заметил, что чем ниже этаж, тем старше ребята, и тем меньше они выглядят нормальными детьми. Странные какие-то, будто заторможенные. Не шумят, не дерутся, не спорят! Снуют туда-сюда, чем-то заняты, на всех наушники в виде сережки. Говорят, они прямо на ходу учат задания, чтобы времени не терять. Если что забыли - им сразу учителя подскажут через сережку. И все время у них занято только учебой. Учатся играть на разных инструментах, поют хором и танцуют танцы всех народов мира. Из развлечений - только спортивные игры и борьба. Сам увидишь. Наш поток еще не собрали, мы, можно сказать, бездельничаем пока, ходим по всему зданию, кроме запретных комнат с красными фонарями над входом. Мы сидим в библиотеке, осваиваем территорию, привыкаем к здешней обстановке, хотя надо сказать, конечно, здесь все очень клёво! Ведь вот еда вкусная, правда же? - спросил он, кивнув подбородком в сторону Лёнькиной тарелки.
В ответ тот промычал набитым ртом нечто утвердительное, но нечленораздельное, продолжая жевать.
- Это Артём Говорков, - объяснила Лёне Эллина, и, перехватив инициативу у Артёма, с большим удовольствием, будто вкусная еда в этом «пансионате» - это ее личная заслуга, стала нахваливать и еду, и удобства их жизни здесь.
- Тёмка прав, еда здесь классная, хоть и никому из нас непривычная. Но это же даже интересно, когда новый удивительный вкус каждый раз, а привыкнуть можно. Запросто! Зато здесь всегда без проблем можно получить добавку. Вон видишь, напротив твоего места - «глаз»? Здесь повсюду такие штуки, будто бы видеокамеры, они на глаза похожи, вот мы их так и называем. Посмотри, в этих штуках зрачок есть, похоже, стеклянный, но он как будто бы живой и, если в эти «глаза» посмотреть, то зрачок становится того же цвета, что и зрачки твоих глаз. И, слушай, знаешь, это прямо чудеса в решете, но все, что ты хочешь, тут же и получишь! Вот хочешь добавку? Загляни в «глаз» и тут же вот отсюда получишь порцию именно того, о чем подумал. Давай, проверь!
- Да я уже, вроде, наелся.