– Кто закончил, можете идти на ужин. Остальные заканчивайте работу.
Вот так вот! Я без завтрака, без обеда и теперь получается без ужина! Потому что мне эти лапти до прихода Чёрного колдуна Белатора не доплести.
А тут ещё остроум первым подходит и показывает Игорю Петровичу крепенький такой лапоть. А сам на мою работу посматривает так свысока. Глянул, как припечатал, и направился на выход.
И вдруг Игорь Петрович говорит так негромко:
– Погоди-ка, Николай!
Остроум остановился.
– Помоги Владиславу. В столовую пойдёте вместе, как закончите.
Этот самый Николай покраснел весь, зубы и кулаки сжал, но подошёл ко мне.
А Игорь Петрович продолжает:
– Делать за него работу не надо. Объясни, чтобы он сам понял и сплёл.
После этого встаёт и идёт проверять, у кого как движутся дела, а к нам теряет всякий интерес.
И тогда Николай тянется к табуретке, на которой сидит Дёма, и скидывает котёнка на пол. Пододвигает табуретку и садится напротив меня.
Я не успел подумать, как жахнул Николая недоплетённым лаптем прямо в лоб!
Ну как жахнул? Попытался.
Он, видимо, ждал чего-то такого. Перехватил мою руку, вывернул её, и я полетел с табуретки на пол.
Игорь Петрович подпрыгнул к нам мгновенно, как раз чтобы встать между нами, уже вскочившими и готовыми биться насмерть.
– Оба! Отжиматься по пятьдесят раз! Начали!
Николай равнодушно принял упор лёжа и начал бодренько отжиматься. Да не просто так, а на кулачках!
Я стоял, смотрел на него и понимал, что я так не смогу. Да я и просто, по нормальному не смогу отжаться пятьдесят раз. Мне и двадцать не под силу…
– Особое приглашение? – спросил у меня Игорь Петрович, и я тоже принял упор лёжа.
Я отжимался и повторял про себя, как ненавижу этого выскочку… Как. Я. Ненавижу. Этого. Выскочку. Как. Я. Ненави…
Когда Николай закончил, мне осталось ещё до фига! А он сел на табуретку, закинул ногу на ногу и такой посматривает на меня свысока. Даже не запыхался, гад…
Я, конечно, очень старался, но в конце концов на двадцать третьем отжимании упал. Попробовал ещё раз и не смог – руки не держали совсем. И тогда я встал. А что, лежать, что ли, раз не смог больше отжаться?
Николай усмехнулся и такой с презрением говорит мне:
– Бери свой лапоть и плети! Да побыстрей! Если я из-за тебя останусь без ужина, тебе не поздоровится!
Мне, конечно, хотелось отомстить ему и лишить вечерней каши, но я сам уже сутки не ел.
Я вспомнил последний ужин дома, как наскоро перекусил бутербродом с чаем, и мне стало совсем тошно.
Да, нужно было сделать чёртов лапоть быстро. Не потому, что Николай так сказал, а потому, что у меня у самого от голода уже голова болеть начала. Мне и так было плохо, а отжимание только усугубило моё состояние.
Руки у меня тряслись от напряжения. Полосы коры и раньше расползались, а теперь и вовсе удерживать их никакой возможностей не было.
Николай смотрел на меня, и я чувствовал его раздражение. Но мне было пофиг. Я от отчаяния не видел, что куда нужно засовывать, с чем переплетать.
Я готов был сдаться. И если бы тут сидел кто другой, а не этот выскочка, я бы сдался, но при нём не мог себе этого позволить. Я продолжал упрямо заплетать, расплетать, когда не получалось, и снова заплетать эти чёртовы цины.
Николай сначала злился, а потом понял, видимо, что злостью не поможешь, начал подсказывать мне. Но от этого было мало толку. Потому что руки у меня тряслись, и голова от голода плохо соображала, да и в глазах стояли слёзы отчаяния.
И тут мне на коленку запрыгнул Дёма. Он пролез мне под руку и уселся на ноге. Много ли котёнку надо места?
А потом Дёма начал тарахтеть, и я успокоился. И сразу увидел, какие полосы и как нужно заплетать.
Короче, лапоть получился страшный, но он получился. И практически без подсказок Николая. Ну как без подсказок? Он показывал мне, какую цину брать и куда её заправлять.
В общем, в столовую мы успели в самый последний момент. Высокая крепкая кухарка неприветливо зыркнула на нас и плюхнула в тарелки уже остывший плов, потом налила в стаканы киселя, дала по куску хлеба и начала протирать раздаточный стол, всем своим видом показывая, чтобы мы побыстрее выметались отсюда, что она вообще делает нам одолжение.
– Спасибо большое, Агафья Ефимовна! – сказал ей Николай и ткнул локтем меня в бок.
Я сразу сообразил, что нужно, и тоже сказал:
– Спасибо, Агафья Ефимовна!
Было очень вкусно. А с учётом того, что я сутки не ел, так и вовсе.
– Эх, какое объеденье! Прям язык проглотил! Жаль, мало, – протянул Николай.