Я засмеялась.
- Смотри, не заработай несварение желудка!
Шуша проглотила последний кусочек турса и отправилась к умывальнику.
- Представляешь, - невнятно произнесла она, отфыркиваясь. – Высшие снова набирают фрейлин для своей королевы. Второй раз за год! Ест она их, что ли?!
- Откуда ты знаешь? – лениво поинтересовалась я.
Шуша вытерлась полотенцем и ответила:
- Старый Дивен сегодня видел королевский патруль. Мама строго-настрого запретила мне спускаться вниз, только к тебе отпустила.
- Кому мы нужны? – успокоила я подругу. – Думаешь, королева захочет видеть в своей свите гарси?
Шуша плюхнулась на кровать и заявила:
- Хочет-не хочет, а ходят слухи, что во фрейлин берут даже орни!
Я удивлённо подняла брови, но, подумав, решила, что Шу болтает вздор. Ни за что не поверю, что брезгливые ра захотят иметь дело с орни. Те же всю жизнь проводят на земле и между корней. Они сами коричневые, как земля, и не понять, загар это или грязь. Вряд ли королева высших ра захочет видеть среди своих фрейлин таких замарашек. Орни годятся только в служанки, отмывать дворец.
Слухи об отборе фрейлин ходили давно, но лично я не была знакома ни с одной девушкой, которую отобрали.
- Лея? – замявшись, позвала меня Шуша. – А давай слетаем и посмотрим на них одним глазком?
- На кого?
- Ну…на парней из королевского патруля?
- Ну нет! – решительно оборвала я подругу. – Что тебе мама сказала?
- Так ведь мы не будем спускаться! – горячо заговорила Шу. – Только пролетим над ними и посмотрим! Говорят, в королевский патруль берут таких красавчиков! Ну же, Лей! Мы уже катались вместе на Гра. Я лёгкая!
И почему мне иногда кажется, что она моложе меня не на два месяца, а на пять лет?!
- Шушенька, - решительно сказала я. – Я сегодня едва не вывалилась из седла. Пока не починю стремя – никаких полётов. Извини, но красавчики уберутся к себе на небеса без тебя.
Конечно же, она надулась и скоро ушла. Ну ничего, Шу отходчивая, сердиться долго она не умеет.
Оставшись одна, я подошла к зеркалу, скрутила в узел густые длинные волосы. Пора было и правда заняться ремонтом, если я не хочу завтра свалиться прямо на прилавок. Требовательно взглянув на своё отражение, задержалась ещё ненадолго, меняя линзы.
Это был мой самый опасный секрет. Я всю жизнь знала, что я – не такая, как все. Хотя бы потому, что мои глаза вовсе не были зелёными, как у всех гарси и не имели ни намёка на спил.
Глаза всех детей деревьев имеют одну характерную особенность: их радужка чётко очерчена тёмным ободком, и эта линия, постепенно сужаясь, скручивается в спираль к узкому зрачку. Получается, что поверх радужки идёт своеобразный рисунок, похожий на годовые кольца деревьев на спиле ствола. Его и называют – спил. По этому рисунку легко узнать древесника. А ещё по тому, что от зрачка к внешней стороне радужки расходятся тонюсенькие лучики, похожие на трещинки.
Этот рисунок годовой спирали общий для всех древесников: низших орни, или корневиков, нас, стволовиков-гарси и даже высшей знати – ра. А вот цвет глаз у всех разный. У орни глаза карие, у гарси – зелёные, у ра – голубые. Так говорят. Я никогда не видела настоящих ра. Их дворцы и города стоят в кронах родовых дерев – так высоко, что её величество, их высочества и прочая высшая знать кажутся нам, простым детям дерев, небожителями.
Внешне я ничем не отличаюсь от остальных, ведь я никогда не снимаю линзы при посторонних. Поэтому для всех я – зеленоглазая гарси, в меру симпатичная, очень стройная от постоянного недоедания и неунывающая девица почти семнадцати лет.
Уже два года я живу без родителей, но у меня есть всё необходимое, чтобы выжить: мой серокрылый драко Гра, бесстрашие и ловкие руки, благодаря которым я никогда не останусь голодной.
Я знаю, красть нехорошо. Если бы я была обычной гарси, меня питало бы древо – оно заменяет мать всем маленьким древесникам, по какой-то причине оставшимся без родителей. Но я не древесница и не могу пить горький сок древа. Так что пропитать себя могу только я сама.
Усмирив угрызения совести этими мыслями, я выбралась на улицу и занялась стременами. Ремонт был привычным, руки выполняли его сами, тогда как голова была занята совсем другим.