– Увидимся завтра на первом уроке, неудачник! – хмыкнул Тони, поправив вьющуюся каштановую челку. – На физике!
После пары подзатыльников на прощание троица с усмешками удалилась из класса, погасив свет и закрыв входную дверь на несколько оборотов. Странно, где это Алекс смог раздобыть ключи? У дежурных?
Однако не судьба была нам встретиться на уроке. Всю ночь, скрепя зубами, я в темноте разматывал проволоку. В благодарность она оставляла глубокие порезы на моей коже, а от свежей крови руки и рубашка стали липкими.
Я выбрался утром через окно, когда на горизонте зажглась золотистая полоса рассвета. Ту ночь, как и сотни остальных, мой отец провел в море и, надеюсь, не заметил моего отсутствия. Порезы на руках щипали и зудели, мне жутко хотелось пить, а еще больше – отомстить.
Рядом с парадным входом в школу находилась огромная, недавно вскопанная клумба. Влажную мягкую землю то тут, то там пробивали первые несмелые ростки цветочных всходов. В Мироморске зимой не холоднее, чем в средней полосе ранней осенью. Потому Мадам Танк, официально – школьный завхоз Элеонора Птенчик, опасная массивная женщина, высаживает свои ненаглядные цветы аж по три раза в год.
Вскоре на школьной дорожке показалась неразлучная троица: среди вечнозеленых кустов замелькала каштановая шевелюра красавчика Антона, растрепанный ершик Дэна и, конечно же, белоснежная рубашка Алексея. Парень был в новом светло-кремовом костюме, еще более дорогом, чем его вчерашний металлически-серый.
Я радостно выбежал им навстречу и поприветствовал самыми отменными ругательствами, которые старательно вспоминал в течение всей долгой ночи. Втроем они кинулись за мной: Тони и Лекс впереди, тяжелый и медлительный Дэн – сзади. Перед клумбой все резко «затормозили» о заранее натянутую мной тонкую проволоку, и в самых различных позах попадали прямо в жидкую липкую грязь.
Многочисленные довольные зрители, они же ученики школы, долго хохотали и улюлюкали, пока «трое в клумбе» барахтались в грязи, ругаясь и цепляясь друг за друга.
Дальше было хуже. Первой ЧП заметила Мадам Танк, объемная и весомая женщина с грацией бегемота, высокой прической из ядовито-желтых волос.
– Моя клумба! Мои цветики! – закричала она, расталкивая локтями зевак. – Живо все к директору!
И тут началось… После этого троих пострадавших дружно «вымыли» из пожарного шланга, естественно, на виду у целой школы, и тут же отправили в директорскую. Я, бесконечно довольный собой, собирался потихоньку улизнуть домой, чтобы объяснить отцу свои ночные приключения и хорошенько выспаться, но…
– Колтин! – раздался громовой голос Мадам Танк над моим ухом, ее толстые пальцы впились в мое правое плечо. – Живо за мной!
Все действующие лица сегодняшнего утреннего спектакля, завернутые в полосатые полотенца, уже давно стояли перед директором. Василий Семенович, интеллигентный худощавый мужчина в строгих очках, сильно удивился моему появлению.
– Колтин! Ты прогуливал уроки, разбивал окна, отключал электричество во всей школе и никогда не имел понятия о домашнем задании! – вспомнил он вслух. – Но чтобы извалять своих одноклассников в грязи…
– Он испортил мою лучшую клумбу! – перебила Мадам Танк.
– Это не я! А они! – зазвучали мои оправдания, в самом деле – у них нет никаких доказательств. – Я же не грязный!
– О, у этого дела предостаточно доказательств, раз меня вызвали в школу прямо из зала суда! – заявил невысокий пухленький мужчина в роговых очках и каштановом деловом костюме под цвет масленых жидких волос, в руках он вертел… кусок уже хорошо знакомой мне проволоки. – Тщательно спланированное преступление, которое могло повлечь за собой тяжкие последствия. И сколько же тебе лет, мальчик?
– Он не знает, пап, – закричал Тони, убирая со лба свою мокрую челку, в его больших зеленых глазах кипела ненависть. – Он умственно отсталый!
– Ха! Но я научился смотреть себе под ноги в отличие от тебя! – огрызнулся я на Антона, и тут же ответил его отцу. – Мне двенадцать!
– Так ты не отрицаешь, что это твоя проволока, мальчик? – спросил Барсых-старший, очки в три раза увеличивали водянистые зеленые глаза.
В общем, отец красавчика Тони оказался едва ли не самым главным юристом в городе, он обещал меня наказать по всей строгости закона и хорошенько оштрафовать моего отца. Что я мог сделать? Пришлось во всем сознаться, ведь обе моих руки были исцарапаны в кровь этой проклятой проволокой. А вот на то, что я остался привязанным на ночь в кабинете физики, у меня совершенно не оказалось никаких доказательств. Собственно, их никто и не искал.
Моя правая рука невольно потянулась к сушеной лягушачьей лапке, я схватился за нее, словно утопающий за последнюю соломинку.
Следом в кабинет ввалился отец Дэна, высокий широкоплечий капитан полиции Спартин. Он предложил меня тут же хорошенько высечь, чему Лекс и его дружки несказанно обрадовались. Дело становилось все хуже и хуже…
Дверь в директорскую тихонько приоткрылась: все затаили дыхание в ожидании отца Алексея – Златоновского-старшего. Судя по дорогим костюмам его сына, он был очень большой «шишкой» и чуть ли не самым влиятельным человеком в Мироморске. Теперь меня точно навсегда исключат из школы, на отца наложат трёхэтажный штраф, а меня – хорошенько выпорят… в присутствии всей школы.
Но вместо Златоновского в кабинет вошла его дочь, беззаботная и обворожительная Анжелика. Увидев собравшихся, она растерянно захлопала густыми черными ресницами, а заметив меня – презрительно нахмурилась, словно перед ней был кто-то мерзкий и противный, как дохлая крыса.
– Колтин! Где твои родители? – строго сказал директор, я не сводил глаз с Лики, чувствуя, как краснеют мои уши. – Колтин! Ты что, меня не слышишь?
– Да… то есть, нет, слышу! – пролепетал я, направляясь к двери, затем развернулся и громко добавил. – Моя мать никогда сюда не придет, ее не стало в день моего рождения. А отец должен появиться с минуты на минуту. Пойду, встречу его у входа.
Все застыли, обдумывая мои слова, и я, не теряя ни минуты, быстро выскочил в коридор. Однако, не пройдя и десятка метров, я тут же завернул в первый попавшийся свободный класс. Им оказалась пустая кладовка Мадам Танк: довольно тесное помещение, уставленное всяким садовым барахлом, сломанными партами и стульями, стопками тряпок и ведер.
Я прошел к высокому огромному шкафу, где хранились многочисленные рабочие халаты, перчатки и резиновые сапоги. Они чудом не высыпались, когда я открыл дверь и залез внутрь. Здесь меня точно никто не найдет, к тому же тут тепло, темно и мягко – можно поспать.
Но сон не спешил брать меня в свои объятья. В голове одна за другой проносились тяжелые мысли. Почему отец до сих пор не пришел в школу? Меня не было дома целую ночь! Кажется, его тоже. Он снова ночевал в море. Последнее время он только там и пропадает, скоро забудет дорогу домой, да и меня заодно… Он так гордился мной, когда я попал в эту школу – лучший лицей Мироморска. Интересно было бы увидеть его лицо, когда меня отчислят, и вместо всех этих нудных уроков я буду ходить с ним в море под парусом. Так, убаюканный своими же мечтами, я задремал.