Он падает животом на софу рядом с Машей и лежит с закрытыми глазами, чувствуя, как она шевелится рядом, сначала вытираясь, а потом накрывая себя и его простыней.
— Это было великолепно, — она прижимается к его боку, закидывая на него ногу. Он ощущает на своём бедре щекотку от её жёстких волос и поворачивается к ней.
— Да, ты оказалась лучше всех ожиданий. Ты перенесла меня в свой рай. Я хочу любить тебя долго, хочу, чтоб ты кричала подо мной и не прятала крик в подушку.
— Я согласна. Назначай день.
— Ночь, только ночь.
— Хорошо, ночь.
Он переворачивается на спину и с интересом разглядывает её:
— А вот этому распутству ты тоже по книжкам научилась?
— Скажи, что тебе не понравилось, и я уйду.
Он дотрагивается до её груди, гладя сосок, заставляя его вновь стать твёрдым:
— Нет, любовь моя, ты от меня никуда не уйдёшь. Я обязательно окажусь внутри тебя и заставлю плакать от счастья.
— Что же ты сегодня остановился?
— Слишком люблю, чтобы делать тебе больно. Я хотел, чтобы ты запомнила наш первый раз, как чудо, как высшее блаженство. И когда я всё-таки лишу тебя девственности, ты будешь понимать, что через боль придёт и наслаждение.
Её подбородок упирается в его грудь, она внимательно слушает, чтобы сделать вывод:
— Ты большой романтик.
— Я прекрасный любовник, — смеётся он. — А ты долго отрицала очевидное. Я хочу большего, но не терплю спешки.
Она откидывает с него простыню и проводит пальцем по тату. Его живот сжимается под её прикосновением.
— Помнишь, ты обещал сказать, что здесь написано.
— Любопытная кошка! Ну, хорошо. Вот здесь, слева «Experientia est optima magis» — «Опыт — лучший учитель», а справа «Liberum arbitrium indifferentiae» — «Абсолютная свобода выбора».
— Значит, на чужом опыте ты не учишься?
— Я вообще не верю, что это возможно. Пока сам не попробуешь — не поймёшь: на правильном ты пути или нет.
Она целует его в живот и произносит:
— Сейчас мы должны сделать абсолютно свободный выбор — встать и одеться. А ещё ты должен проводить меня домой.
Он стонет:
— Не хочу, но должен. Пообещай, что у нас с тобой будет безумная ночь и совместное утро?
— А ты пообещай, что сделаешь правильный выбор и не будешь ревновать меня ко всем подряд.
— Это чертовски трудно.
— Но ты постараешься, хорошо? Потому что я хочу быть с тобой в одном ритме.
Саша согласно кивает, и только после этого Маша позволяет ему себя поцеловать.
10
Им больше не удаётся побыть наедине — рутина дней захватывает их в свой водоворот. Но Маша начинает подозревать, что это всего лишь отговорка именно с её стороны. В тот вечер она поддалась моменту, и её страх от нападения Мальцова с гоп-компанией сублимировался в сексуальное желание, которое пробудило в ней истинную женщину и заставило почувствовать себя раскрепощённой. И хотя ощущения от того вечера с Сашей были остры, а воспоминания о нём заставляли голову приятно кружиться, Маша вновь чувствовала какую-то внутреннюю преграду и боялась, что Александр сам назначит вечер икс, а она будет к этому не готова. Она действительно любила его и смогла оценить заботу, которую он проявил к ней в постели. И всё же не хотела торопить события.
А он радовался, как ребёнок, каждой встрече с ней и не подозревал, какие противоречия поселились в её душе, а если бы узнал, то очень бы удивился. Сам Саша считал, что всему своё время, полагая, что всё произойдёт само собой. Он, конечно, не был фаталистом и предпочитал сам выстраивать свою жизнь, но с Машей не хотел никакой самодеятельности.
В школе они держались как обычно, придя к молчаливому соглашению не выставлять свои истинные чувства напоказ — они и так были в центре внимания, за каждым их шагом следили сотни глаз, и не всегда доброжелательных. Ему было всё равно, что думают о нём, но вот Маша не обладала таким иммунитетом против сплетен, поэтому он не хотел давать для них дополнительных поводов.
Но тем не менее слухи о его драке с Мальцовым каким-то образом просочились в школу, обросли невероятными подробностями и превратили его в героя, противостоящего целой банде и защищающего честь девушки.
К нему самому никто не решался подойти с расспросами, а вот Машу подловили на перемене в столовой.
— Слушай, Соловьёва, а правда, что из-за тебя Морозов сразу с шестью дрался?
— Нет, не правда.
— Что не правда: что из-за тебя или что с шестью?
— И то, и другое неправда.
— Врёшь. Дыма без огня не бывает.
Маша пожимает плечами, стараясь не уронить поднос с тарелками, и идёт к столику, за которым её ждёт Настя. Но однокашницы не отстают.
— Соловьёва, а что за твоё спасение Морозов попросил? Сразу в постель потащил?
Одна закатывает глаза:
— Помню, со мной он тот же трюк проделал. Тёмный двор, хулиганы, он их всех разметал, а потом так проникновенно прошептал: «Пойдём ко мне, тебе нужно в себя прийти». И такой секс у нас был — ой, мамочки!
— А тату у него все разглядела? — интересуется другая. — И про сексуальный опыт, который лучший учитель, он рассказал?
Машу начинает трясти.
— А «со мной ты получишь суперсекс» только обещал или уже получила?
— А завтрак вдвоём тоже уже был? Смотри, это у него как точка расставания…
— Если что, добро пожаловать в клуб Морозовских брошенок.
Посмеиваясь, девушки оставляют Машу, стоящую посреди столовой и не понимающую, что делать дальше.
— О чём задумалась, любовь моя? — ухо обжигает дыхание Александра. Он забирает из её рук поднос и уверенно идёт к столику Насти, которая встревоженно смотрит на подругу. Она видела, как её окружили девчонки из параллельного 11 Б, видела, но не слышала, как они что-то ей говорили, но по её лицу поняла, что ничего хорошего.
При Морозове Настя ни о чём расспрашивать не хочет, но тот сам замечает, что с девушкой что-то не то.
— Тебя кто-то расстроил?
Маша просто отрицательно качает головой, не в силах посмотреть на него. Тогда Саша поднимает взгляд на Настю, та в подтверждение закрывает глаза.
— Кто? — жёстко спрашивает он.
Настя снова глазами указывает на стайку девушек, которые как ни в чём не бывало уселись от них через несколько столов и, кажется, потеряли интерес к Марии.
Морозов дотрагивается до локтя девушки:
— Что они тебе сказали?
— Саш, — откидывается она на спинку стула, — какая разница? Ты будешь меня защищать ото всех?
— Надо — буду, — упрямо соглашается он, — разговор меня касался?
Она хочет соврать, но под его тяжёлым взглядом говорит правду. Он слушает внимательно, и с каждым словом Маши его брови поднимаются всё выше и выше. Она невольно любуется им, хотя разговор не из приятных.
В конце её рассказа Александр в сердцах восклицает:
— Вот и помогай вам после этого! В следующий раз мимо пройду, если увижу, что кого-то пытаются изнасиловать — меньше сплетен о себе соберу.
— Сначала спас, а потом сам решил воспользоваться? — хмыкает Настя, понимая, что Маша не решится задать подобный вопрос.
— Ну да, воспользовался, — соглашается он, — только я ведь не железный: когда девушка сначала слезами заливается, потом на шее виснет и себя предлагает, я пользуюсь ею.
Маша дёргается, как от удара.
— А мной тоже попользовался?
Настя насторожённо смотрит на них и видит, что теперь так же дёргается Морозов:
— Соловьёва, наверное, мой вопрос уже можно считать нашей фишкой: ты совсем дура? Ты вообще меня не понимаешь?
Он быстро смотрит на Настю, а потом вновь на Марию.
— Я люблю тебя, — говорит он тихо, — никому этого до тебя не говорил, а теперь вот при твоей подружке ещё раз повторю: я тебя, Машенька, люблю. Тебя и никого больше. Верь мне.
— Почему я должна этому верить?
— Потому что это правда, — просто ответил он.
— Сколько же ещё девиц разглядывали твои тату?
Он разводит руками:
— Да, практически, все. Настя вон тоже видела, правда, Настя?
Та кивает: