Ты стонешь, и меня пронзает молния удовольствия — значит, я делаю всё правильно. Я жадно тянусь к тебе всем телом, не давая возможности дотронуться до меня, а сама дрожу от страсти, которой наполняется в танце моё тело. Прикоснуться к твоей голой груди своими сосками, чтобы ещё больше зарядиться желанием; потереться о твою ширинку, почувствовать под тканью твоё возбуждение, чтобы пропустить через все свои мышцы трепет восторга от такой не интимной близости с тобой.
Она срывается в его коленей, и под заключительные аккорды, изогнувшись перед Сашей, игриво шлёпает себя по попке.
И это было последнее, что он воспринял почти трезво. С рыком он бросается вперёд, хватает за талию и тянет к себе. Миг — и разорванные трусики летят в сторону. Он прижимается пылающими губами к её животу, слыша её прерывистое дыхание:
— Да, да! Ещё!
Колено одной ноги она ставит на подлокотник кресла, в котором он сидит, другую ногу забрасывает на спинку, и тает от его языка, вылизывающего её складочки и клитор, сжимается внутри, потому что жаждет быть заполненной им. Всё, что сейчас происходит, кажется ей естественным и прекрасным. Ногти Маши впиваются в его плечи и, когда его губы окончательно втягивают её клитор и волна оргазма сотрясает всё тело, она кричит, выгибаясь и прижимаясь к его губам ещё сильнее.
Он осторожно подхватывает её под спину, опускает на ковёр и хватает со стола кондом. Её оргазм длится и длится, губы беззвучно требуют продолжения, и он быстро входит в неё, продлевая её удовольствие и начиная своё. Ему хватает всего лишь нескольких движений, чтобы вновь принять от неё взрыв ответной страсти и самому на пороге потери сознания от пульсирующего ритма её жаркого лона взорваться мощно, страстно, выплеснув в хриплом крике всю свою любовь к этой девочке, подчинившей его себе.
Когда они, успокоенные и разомлевшие, лежат рядом, он поднимается на локте, нависает над Машей и, смотря прямо ей в глаза, чётко произносит:
— Я люблю тебя, Машенька. Давно и сильно.
Она проглатывает комок, который вдруг мешает дышать, и гладит его по щеке. Молча. Он замирает от неизбежного: сейчас она скажет, что ей просто хорошо с ним; что после увиденного на арене, она не может относиться к нему, как прежде…
— Саша, — шепчет она губами в губы, — я не смогу без тебя. Ты моя любовь!
Он прячет счастливое лицо в её волосах.
— Тебе понравился танец?
— Конечно! Только для меня. И только ты, — он на мгновение смущается, вспомнив об Андрее, но Маша тянет его к себе, требуя ласки, и он вновь погружается в мир страсти и нежности, где их тела едины и нет места посторонним мыслям.
Заключение.
Она просыпается поздно утром, когда зимнее солнце уже поднялось из-за горизонта и позолотило потолок спальни; рядом, лёжа на животе и обнимая подушку, крепко спит Саша. Она смотрит на его спокойное лицо и счастливо улыбается.
Их первая ночь всё-таки состоялась, и сон сморил их только под утро, когда все силы были исчерпаны, когда острое желание обладания поутихло и позволило просто лежать рядом.
Маша осторожно, чтобы не разбудить, проводит пальцами по волосам Морозова, почти невесомо касается его спины и останавливает руку на пояснице.
Она вспоминает, как всё начиналось, и не верит, что за несколько месяцев с ней могла произойти такая трансформация. Красавец Морозов, которого она не замечала ещё в начале сентября, ворвался в её жизнь тёмным ангелом, принеся страсть и нежность, счастье и беду. Он медленно, но вполне умело пробуждал в ней чувство любви. Эти первые в её жизни поцелуи в начале их встреч не вызывали в ней никаких желаний, просто были приятны и порождали уверенность, что она такая же, как все, теперь ещё и целованная. Это было такое детское самодовольство, что самой становилось за него стыдно. А Саша был терпелив: обнимал и целовал, когда чувствовал, что это необходимо, держался на расстоянии, когда понимал, что это заставляет её нервничать и самой искать с ним контакта. Он приучал её к своему постоянному присутствию, давал ей уверенность, что пока он рядом, с ней ничего не случится — он та стена, которая даст надёжную защиту. Он интересовался её жизнью, то незаметно вытягивая из неё признания о самом сокровенном, то провоцируя на подобные откровения. Ему всегда удавалось своей улыбкой поднять ей настроение, и она готова была прыгать вокруг него, как девчонка, лишь бы услышать его смех. Он нравился ей, но не так, как хотелось бы ему. Она могла поклясться, что вскоре его спортивный интерес перерос в интерес подлинный, потому что стала часто ловить на себе его задумчивый взгляд.
Откровенные разговоры о сексе не смущали её — всё-таки 21 век на дворе, но и не производили того эффекта, на который рассчитывал Саша, когда их заводил. Ничто в ней не отзывалось на его прикосновения и смелые слова, никаких бабочек в животе, никакого томления в груди, только благодарность, что он всё ещё возится с ней, не оставляет одну.
Первый звонок был, когда она в школе перехватила взгляд одной из девушек на Сашу. Он в тот момент во время разговора нежно провёл костяшками пальцев по Машиной щеке. Вот тут-то, случайно посмотрев в сторону, она и увидела взгляд Леры. Та смотрела на Сашу с таким желанием и с такой мукой, что Маша и сама как бы увидела его другими глазами: высокий, спортивный, безумно красивый, нежный и внимательный, он был предметом воздыхания многих старшеклассниц, а выбрал её, Машу. Она вспомнила, как он выглядит без одежды, и именно тогда сердечко и стукнуло в первый раз.
А потом начались внутренние мучения, сравнение себя с собакой на сене: и сама не может полюбить, и его не отпускает от себя. Ей очень хотелось, чтобы он был рядом — это тешило её самолюбие, но вызывало чувство вины. И когда он поставил условие — никаких поцелуев, пока она не влюбится в него, она растерялась: разве можно полюбить по заказу? Но тут же сама себя одёрнула: а можно целоваться с человеком, к которому не испытываешь сильных чувств? Разум утверждал — нет, а сердце подсказывало — можно, потому что это так приятно.
И вот так постепенно, шаг за шагом она приближалась к тому моменту, когда отрицать очевидное стало невозможно. Под небом Италии, остро ощутив отсутствие Саши рядом с собой, она впервые задохнулась от нахлынувшего на неё чувства любви. Захотелось вцепиться в его рубашку, уткнуться лицом в грудь, вдохнув его запах, и признаться, что не может больше без его карих глаз, что влюбилась бесповоротно, безоглядно… Тогда она еле дождалась возвращения домой, и когда увидела Сашу, ждущего её возле калитки, мрачного, насторожённого, чуть не задохнулась от счастья. И тот поцелуй, случившийся несколько минут спустя, она считала самым первым, потому что наконец-то ощутила всю его сладость и от него приятно запульсировало между ног.
Вот и сейчас она судорожно вдохнула воздух при одном только воспоминании о том поцелуе, и тут же её тело, всю ночь получавшее мужские ласки, снова было готово их принять. Маша осторожно прижалась к боку спящего Александра и закрыла глаза.
За что она его полюбила? Что он красив и лицом, и телом, она увидела, осознала уже давно. Что он заботлив и привык отвечать за свои слова, она поняла сразу. Что он интересный, умный собеседник с замечательным чувством юмора, тоже не было для неё секретом. Что же такое должно было произойти, какие химические процессы должны были сотрясти весь организм, чтобы она вдруг очнулась и взглянула на Сашу влюблёнными глазами? Чтобы поняла: он не просто притягивает её как сексуальный партнёр, а заставляет её восхищаться своими человеческими качествами?
Мысли путаются, и Маша понимает, что не будет больше размышлять над этой загадкой, потому что хочет быть просто счастливой и любимой. И как бы в ответ на это решение Саша поворачивается и во сне обнимает её, крепко прижав к своей груди. Улыбаясь, Маша закрывает глаза и проваливается в сон. Школа чувств пройдена — впереди университет отношений.