– Никак, я ещё не сталкивался, когда я учился, его ещё не было, а здесь у меня ещё нет выпускных классов, только шестые – восьмые.
– У тебя всё впереди. ЕГЭ – это мать твою контртеррористическая операция: глушилки мобильной связи, металлоискатели (рамочные и ручные), камеры по всему периметру – обстановочка как в колонии строгого режима. Несчастных имбецилов трясёт от ужаса – предмет выучи, бланки заполни, уложись в отведённое время, к маю месяцу, они от ужаса ничего не соображают. А ведь их ещё научить надо, специальных часов для подготовки к экзамену в учебном плане нет, а готовиться надо, чего делать?
– Чего делать?
– На уроках проходим программу – теорию, а на индивидуально – групповых, элективах, нарабатываем навыки выполнения экзаменационных заданий, алгоритм – то везде разный. Вот и получается, что ребёнок должен знать материал, плюс уметь выполнять задания разного уровня сложности. Два абсолютно несвязанных друг с другом процесса, натаскиваешь их как жучек на этот экзамен – а зачем? Абсолютно выморочная форма, устный предмет сдаём письменно – как тебе? Скоро будем физру письменно сдавать – опишите, как вы бегаете, какую ногу надо ставить первой, а какую второй! На устном экзамене сел он передо мной, пускай он даже списал – я ему задам два – три вопроса, и мне сразу ясно – знает или нет, а здесь вбухали бешеные деньжищи: бланки, справочная литература, камеры, глушилки, металлоискатели – а зачем? В прошлом году варианты с ответами продавались, у нас выпускники скидывались всем классом и покупали ответы ко всем предметам, или Дальний Восток выкладывал – у них уже вечер, а у нас утро, они уже написали, и выложили в сеть варианты. Все это знают, и при этом ЕГЭ не отменят, знаешь почему? Люди причастные к экзамену, крепко присосались к бюджетной титьке, чмокают, стонут от удовольствия – не оторвёшь, там такие деньжищи крутятся – о– го –го! Поэтому пишут, и будут писать дальше в форме ЕГЭ, а то, что дети всё слабее и слабее – это никого не волнует. А министерство сочиняет всё новые и новые бредни, раньше существовало такое понятие – ЗУН, знания, умения, навыки, теперь же придумали «компетенции», что это такое, никто объяснить не может, но мы обязаны их развивать на своих уроках, плюс к этому – рабочую программу по каждому классу пиши, пояснительную записку пиши, проектной деятельностью занимайся (ещё один бесполезный геморрой, всё с интернета скачивают, приносят прямо с фамилией автора, ума нет свою подставить), отчёты по всем тренировочным, диагностикам в тот же день пиши, элективы проводи, индивидуально – групповые занятия проводи, с надомниками занимайся, курсы повышения квалификации посещай, теперь ещё экзамены по предмету будем сдавать, в научных конференциях участвуй, открытые уроки проводи, в олимпиадах участвуй, а их теперь куча – всероссийская, московская, Ломоносовская, музейная, я не говорю про уроки, а это – время на подготовку – и всё это за одну зарплату, а эта тварь последние десять баксов отнимает! Из – за таких вещей и происходят революции!
– Вот это да! Да ты – оратор, такой пафос, всю систему в пух и прах, и всё это из – за десяти долларов!
– Извини, накипело просто, чего – то я увлёкся, вы в пятницу долго сидели после моего ухода?
– А во сколько ты ушёл, ты так незаметно испарился…
– Да мне за рыбой надо было сходить…
– Да –а, понятно, нет, не долго, скоро разошлись.
– А то мне охранник рассказывает, что он ночью проснулся от какого – то воя, сначала думал ветер задувает, потом слышит слова какие – то, а откуда они идут, понять не может, ходил – ходил, и понял, что звук раздаётся из учительского туалета. Охранник открывает дверь запасным ключом (ты же знаешь, она запирается на ключ, и кто – то этот ключ тиснул ), а на толчке сидит «борода в говне», и тихонечко воет – «помогите, лююю– ди!», оказалось, он зашёл похезать, и кто – то запер его снаружи, и выключил свет, дедок просидел на параше до пяти часов утра, я вот и подумал – это твоих шаловливых ручонок дело?
– Нет, да мне такое и в голову не пришло бы, да и зачем, я его совсем не знаю?
– Да так просто, посмеяться, а?
– Нет, я не причём (и тихонько прикрываю тетрадью, лежащий на моём столе ключ от учительского туалета).
– Ну, ясно, лады, пойду сдавать валюту в директорский обменник.
– Давай, увидимся.
14.
– К вам можно?
В дверях кабинета стояла раскрасневшаяся цапля.
– Вам всегда можно, дорогая Лия Анатольевна.