Примерно в это самое время Стюарт тоже читал письмо, доставленное с утренней почтой.
Мой дорогой Стюарт!
Извини, что напугала тебя своим курьезным изъявлением любви. Все это теперь кажется очень странным, и я думаю, это один из тех случаев, которые Томас называет психопатическим эпизодом. Конечно, я должна извиниться перед тобой! Пожалуйста, не волнуйся обо мне или о моем душевном состоянии — все это определенно осталось позади. Ты знаешь, что я теперь, как это было всегда, дома с Томасом, а отношения с твоим отцом, которые всегда были нелегкими и мучительными, закончились. Все осталось в прошлом, и я надеюсь, это не повлияет на продолжение отношений между нашими семьями. Я рассчитываю на твою помощь. Пожалуйста, пусть никакие проблемы, связанные со мной, не расстраивают тебя. Ведь ты не сделал мне ничего плохого, все происходило в моем воображении. Ты не был частью того, что я переживала, ты был лишь внешним импульсом, чем-то вроде толчка или удара. Я думала, что ты как-то повлиял на меня, но на самом деле это не так. Ты был нейтральным элементом, своего рода катализатором. Благодаря твоей духовной отстраненности от мирского я смогла разобраться в своем положении, и ты вызвал к жизни вещи, не имеющие никакого отношения к тебе. Я возложила все это на тебя, как ослиную голову. Я решила, будто влюбилась в тебя, но это просто от удивления — я вдруг поняла, что могу смотреть на вещи иначе. Все это существовало только во мне, и я прошу у тебя прощения. Эдвард вел себя очень мило, спасибо ему за сочувствие и доброту. Пожалуйста, передай ему привет, если он рядом. Мередит тоже посылает привет и загадочно говорит, что «все в порядке». Он утверждает, что ты поймешь, о чем речь. Он ужасно вырос за последнее время и теперь учится в школе-интернате. Томас с пациентом — у него еще осталась пара пациентов. Если бы он был здесь, он тоже передал бы тебе привет. Я надеюсь, мы скоро встретимся.
С наилучшими пожеланиями и любовью,
Мидж.
Стюарт сидел в гостиной в кресле, похожем на короб, держал на коленях книгу. Он дважды перечитал письмо. Потом поднял голову и посмотрел в окно, где на ставнях шевелились тени листьев. Он задумался и некоторое время оставался неподвижен; его красивые губы вытянулись, а на лбу над удивленными желтыми глазами сошлись морщины. Потом он расслабился и улыбнулся. Он обрадовался за Мередита, и ему понравился пассаж про ослиную голову.
Мышь. И паук. Кто говорил про паука? Томас. Да, паук тоже имел значение. Знаки повсюду, и все вокруг — знаки. Никаких тяжелых испытаний нет, или все вокруг — тяжелое испытание. И нет пути, есть только его конец, как кто-то ему сказал.
Он решил, что нужно пойти наверх и узнать, как там Эдвард.
Когда Стюарт вошел, Эдвард сидел на краю кровати, а у его ног валялись смятые листы бумаги. Вид у него был ужасный.
— У тебя усталый вид, Эд. Вот, я тебе принес кофе и сегодняшнюю «Таймс».
— Спасибо. Оставь это на комоде. Нет, «Таймс» дай мне. Надеюсь, где-нибудь произошло землетрясение с десятком тысяч жертв.
— Боюсь, что нет. Я получил очень милое письмо от Мидж. Она передает тебе привет. Пишет, что ты был добр к ней, что ты был замечателен.
— Ну вот, все считают, что я замечательный. Кроме Гарри. Вряд ли он так думает. Он меня ненавидит? Вчера вечером он был довольно вежлив.
— Конечно нет, он тебя не ненавидит!
— Он был здорово зол на тебя, да?
— Да. Он меня дважды выгонял. Но когда я вернулся как-то вечером… Понимаешь, он сидел в гостиной, и вид у него был безумный: пьяный, небритый, волосы всклокочены, глаза выпучены — ну просто из Бедлама удрал, знаешь, если такие фотографии сумасшедших… Я такими и представлял их себе, когда был маленьким. Я что-то сказал, а он просто не заметил меня, даже не взглянул. Тогда я сел — он у камина, а я рядом, и мы долго сидели молча. Потом он внезапно словно пришел в себя и сказал: «Извини, Стюарт…» А потом мы поговорили немного, и все наладилось.
Я знал, что так оно и будет. И он ужасно рад, что ты вернулся… Так что, понимаешь…
— Какие все милые, — отозвался Эдвард. — Я замечательный, все милые. А ты, значит, собираешься стать учителем.