— Нет, — сказал Люк, приходя во все большее замешательство.
В голосе Анакина слышался гнев:
— Оби-Ван боролся с эзотерическими учениями Ситов, которые открыл я. Он запретил мне изучать их, хотя всегда настаивал на том, чтобы я учился самостоятельно и доходил до всего своим умом. Я негодовал на узость его мышления и настаивал на раскрытии тайн, к которым в действительности не был готов. В конечном счете это погубило меня — я соскользнул на Темную Сторону и стал Черным Лордом Сигов.
Во взгляде Анакина прочитывалось мучительное желание оправдаться.
— Но если бы Оби-Ван позволил мне спокойно постигать эти учения, я стал бы только сильнее. Я остался бы самим собой. Он никогда не понимал этого.
Призрак Анакина продолжал:
— Если ты собираешься учить других Джедаев, ты должен быть последователен. Тебе необходимо освоить древнее наследие Сита. Это будет новым испытанием твоей джедайской доблести.
— Я боюсь верить тебе, отец. Однажды я уже оказался во власти Темной Стороны.
Внизу рабочие массаси пытались поднять огромный каменный блок по покрытому грязью скату из обтесанных бревен. Монотонные и однообразные звуки, которыми они сопровождали свои трудовые усилия, лишь отдаленно напоминали пение. Многие из них находились уже на грани смертельного истощения.
Призрак Анакина Скайвокера волнообразно заколыхался. Голос его зазвучал с новой силой:
— Методы Ситов откроют тебе новые глубины. Сила предстанет тебе во всем сиянии своей мощи. Ты сможешь уничтожить последние жалкие остатки Империи, которая продолжает мешать вашей Новой Республике. Ты будешь не просто слугой слабого и коррумпированного правительства, ты сможешь сам стать справедливым правителем Галактики. Ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой, Люк. Если ты воспользуешься Силой как своим орудием, ты сможешь подчинить себе Вселенную.
Люк окаменел. Он не мог поверить всему тому, что говорил ему отец. Но чем более страстным становился голос призрака, тем его изображение становилось все менее отчетливым, пока не слилось в сплошной черный силуэт.
Постепенно Люк начал приходить в себя. — Ты не мой отец, — воскликнул он, — мой отец стал в конце концов хорошим человеком. Светлая Сторона исцелила его.
Яркие сполохи света заметались в призрачном небе древнего Явина-4. Огонь орбитальных орудий обрушился на величественные храмы, и рабы массаси в ужасе бросились в джунгли. Внезапно появившиеся корабли Старой Республики стали уничтожать поверхность луны.
— Кто ты? — закричал Люк, обращаясь к тени сквозь грохот взрывов и рев пламени.
Вместо ответа пустая тень рассмеялась. Она продолжала смеяться, не обращая внимания на картину всеобщего уничтожения. Казалось, это зрелище доставляет ей наслаждение. Храм массаси взлетел на воздух. Гигантское пламя объяло густые влажные леса.
Темный силуэт человека все разрастался и разрастался, заслоняя собой все небо. Люк отшатнулся от него и, не удержавшись на краю площадки Храма, камнем полетел вниз, в бездну…
Наступила ночь, но Ганторис и не думал спать. Он сидел в своей комнате, с ее толстыми каменными стенами, и нетерпеливо ждал появления черного человека своих кошмаров.
Его пальцы бегали по рукояти Огненного Меча: знакомая гладкость цилиндра, а вот шероховатости в тех местах, где он сваривал отдельные детали, а это — кнопки для включения энергетического лезвия. Он напряженно размышлял, сможет ли как-нибудь обратить это оружие против древнего призрака, научившего Ганториса тому, что его ужасало, тому, что мастер Скайвокер никогда не покажет своим ученикам.
— Ты собираешься поразить меня этим Мечом?! — глухо прозвучал голос.
Ганторис резко обернулся. Нефтяная клякса силуэта проступила на массивных камнях стены. Первое, что пришло ему в голову, даже не в голову, в чуткую ладонь, — рассечь призрак фиолетово-белым лезвием. Но он сдержался, понимая, что это ничего не даст.
Человек-тень разразился хохотом, затем почти без перехода заговорил странным старинным акцентом, распевно и глуховато:
— Так-то лучше. Я рад, что ты научился быть почтительным. Четыре тысячи лет тому назад весь военный флот Старой Республики и совместные усилия сотен Джедай-Мастеров не смогли причинить мне ни малейшего вреда. Что же можешь ты, одиночка?
Черный человек уже успел показать ему, как можно заимствовать энергию других живых существ для пополнения своих собственных резервов. Его сознание было начеку, но нервы были измотаны, тело изнурено.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил его Ганторис. — Ты пришел не просто учить меня?
— Я хочу твоего гнева, Ганторис, — прозвучало в ответ. — Я хочу открыть тебе путь к Силе. Я не существую физически, но при достаточном количестве других последователей учения Сигов я успокоюсь, а может статься обрету вторую жизнь.
— Не видать тебе моего гнева, — взволнованно произнес Ганторис. Он пытался собраться с силами. — Джедай не поддается гневу. Нет страсти, есть безмятежность.
— Уволь меня от выслушивания этих пошлостей, — изрекла тень холодным вибрирующим голосом.
— Нет невежества, есть знание, — продолжал Ганторис, следуя Кодексу Джедая, — нет страсти, есть безмятежность.
Черный человек снова расхохотался:
— Спокойствие? Безмятежность? Ты позволишь мне кое-что тебе показать? Надеюсь, ты еще не совсем забыл своих земляков с Эол Ша? Помнишь, как ты радовался тому, что они перевезены в безопасное место? Помнишь? Ну вот, а теперь полюбуйся!
Внутри резко очерченного силуэта человека-тени соткалось изображение зеленых долин планеты Дантуин. Эта картина была знакома Ганторису по тем лентам с записями, которые привозил Видж Антилес.
Однако теперь по девственной саванне стреляли имперские лазеры, взрывая все, что движется, поджигая времянки колонистов и вековые деревья. Обезумевшие люди пытались спастись бегством. Это был его народ, знакомые ему люди.
Ганторис узнавал многие лица, но, прежде чем он произносил очередное имя, люди исчезали один за другим в ярких вспышках. Деревья пылали в виде конических фейерверков, черный густой дым поднимался неровными клубами.
— Ты лжешь! — воскликнул Ганторис. — Это гнусный трюк?!
— Мне незачем лгать — от твоей правды через минуту и так ничего не останется! И ты никак не можешь помешать этому. Неправда ли, просто наслаждение смотреть на гибель своего народа. Разве ты не кипишь от гнева? А ведь в твоем гневе такая мощь.
Вдруг Ганторис увидел старика Вартона, которого он знал всю свою жизнь. Вартон, охваченный столбняком ужаса, стоял посреди этого ада, неподвижно глядя прямо перед собой. Но вот взметнулся зеленый сноп огня, и Вартон…
— Нет! — закричал Ганторис.
— Дай выход своему гневу. Сделай это для меня.
— Нет, — прошептал Ганторис, отворачиваясь от видения руин и почерневших тел.
— Все они мертвы, все, все без исключения, — издевательски повторил черный человек, — никто не уцелел.
Резким движением Ганторис включил Огненный Меч и вонзил клинок в отвратительную маслянистую тень.
Люка разбудило заполошное бибиканье Арту-Дету. С помощью безотказной Джедай-релаксации Люк быстро освободился от тяжелых впечатлений ночи.
— Что стряслось, Арту?
Дройд заверещал, докладывая, что на связи Корускант. Одеваясь на ходу. Люк зашлепал босыми ногами по холодному полу. Было раннее утро. Турболифт спустил его на второй этаж. Люк вошел в некогда многолюдный командный центр, где его ожидало одинокое голографическое изображение Хэна Соло.
— Арту, разберись с освещением. — Он пробирался через завалы оборудования, обросшие пылью стулья, безжизненные компьютерные панели, столы для документации, загроможденные всяким хламом. Но станция связи поддерживалась в рабочем состоянии.
Голографическое изображение Хэна Соло нетерпеливо переминалось с ноги на ногу, или это были просто помехи?