– Вот насколько велика любовь нашего народа к своим героям! Не имея возможности поздравить самих космонавтов, вы поздравили нас, таких же, как и вы учителей и школьников лишь за то, что мы живем в одной области и, надо сказать, не так уж и рядом, с космодромом.
– Это почему же «не рядом», область ведь одна!?
– Так-то оно так. Да только наша область по величине такова, что, скажем, Ленинградскую превышает по площади раз в восемь – десять. Специально не сличал, но вы на досуге сами проверьте. Но дело не в этом. Мы точно так же, как и все вы, как вся страна радуемся успехам нашей космонавтики и не за горами то время, когда первый советский человек ступит на другую планету!
Последние слова Димы потонули в бурных аплодисментах и криках «ура». После окончания скоротечного митинга Светлана Степановна обратилась в шуточной форме к Ершову:
– Дима! Да, я смотрю, Вы прирожденный оратор и агитатор. Вон как
народ зажгли! Я с Вами уже столько дней тесно работаю, и, сказать надо не кривя душой, Вы мне всё больше и больше нравитесь!
– Спасибо на добром слове, Светлана Степановна! Самое главное, что это обнадеживает меня на добрые отношения и в будущем.
А вот, что касается трибуна и агитатора, то это всё же не по адресу. У нас с вами есть настоящий агитатор – Рыбалов. Он и опыт уже имеет многолетний и информацией обладает обширной и агитировать умеет.
– Да!? А я именно так относилась к Нифонтову.
– Нет! вы ошибаетесь. Петр очень начитанный, грамотный, но он не агитатор, он – дипломат! Он способен разрешить и договорится в любой, даже очень сложной, ситуации. Я скажу, что мне очень повезло с этими ребятами познакомиться. Совершенно случайно, но это знакомство меня радует общением с ними, оно изменило в корне мою жизнь, и, надеюсь, приведет к счастливому её продолжению. При этих словах он многозначительно посмотрел в глаза Светланы Степановны, тем более что Ваше мнение обо мне, вы сказали, улучшилось.
– Поживем – увидим, Дмитрий Дмитриевич!
После столь неординарных событий, как самостоятельна ночная прогулка по городу, митинг по случаю полета Терешковой, вроде бы ничего не изменил в жизни ребят, но с другой стороны изменения всё же бросались в глаза.
Теперь на следующий день экскурсии планировали заранее и совместно. При поездке на экскурсии уже порознь не сидели парни и девушки. Большинство из них садились на привычные места и попарно. Так же парами они посещали эти экскурсии. И это правило стало распространяться и на Диму со Стешей. Так и прошли все последующие дни в Ленинграде. Неожиданно для всех настал день отъезда.В последний день утром Дмитрий Дмитриевич изменил немного своё расписание. После зарядки, прежде чем все пошли принять утренний душ, он построил всех ребят на площадке, где проводился митинг и сказал:
– Сегодня у нас завершающий день пребывания в Ленинграде.
Хотелось бы от вас услышать, понравилось ли вам здесь?
– Да! – раздался хор голосов.
– Хотели бы вы сюда вернуться?
– Да! – вновь повторил хор.
– В таком случае, предлагаю вам произнести клятву: «Дорогой
Ленинград! Клянусь, пройдя все жизненные трудности и невзгоды вернуться
к тебе навсегда! Клянусь! Клянусь! Клянусь!»
Строй школьников громко и внятно трижды повторил клятву.
– В чем это вы клянетесь, уважаемый педагог?– спросила, подошедшая к
строю, заведующая.
– Дело в том, что мы сегодня у Вас находимся последний день и вечером
отбываем домой.
– Так, я это знаю. И что?
– Нам очень понравилось, как Вы нас приняли и мы за это Вам очень
благодарны и об этом обязательно напишем Вам в книгу отзывов. А ещё нам
очень понравился город и нам с ним совершенно не хочется расставаться.
Мы уезжаем, оставляя его в своем сердце, и даем клятву городу, что
приложим все усилия и преодолеем все трудности, но вернемся сюда, уже
навсегда.
– Замечательно! Мне это очень понравилось. Я теперь буду всем группам
рекомендовать при расставании проводить линейку, и, прощаясь,
произносить клятву. Текст мы ещё продумаем.
Возвращение домой было не столь бурным и веселым, как поездка в
Ленинград. Ребята больше спали или, уединившись парочками, о чем-то
своем, шептались.
Но заведенные физруком утренние зарядки свою актуальность не
потеряли. Напротив! Они теперь приобрели иной физиологический смысл.
Поезд шел на восток, и каждый новый день утро наступало на час раньше
предыдущего дня. Так что подъем в восемь часов утра местного времени
давал возможность молодому организму легче адаптироваться дома к своему часовому поясу.