"Эй!" - снова возмутился тот, однако его руки по-прежнему не двигались, а язык не слушался.
Мужчина между тем бесцеремонно ощупал ему руки и грудь, потом надавил на живот (ощущение было, как от миллиона тонких иголочек, что обычно пронзают затекшую конечность при попытке поменять положение).
- Переломов многовато, - с сомнением сказал он. - И повреждения внутренние... Некондиция. Может, еще поищем?
А потом он сдернул простыню совсем, и женщина тут же присвистнула, как мальчишка.
- Ну уж нет, - в ее голосе послышалась плотоядность. - Этого точно упакуем.
3
Звонок ударил в барабанные перепонки, словно колокол.
Конор буквально подпрыгнул - и тут же стукнулся головой о низкий потолок.
Он сидел за длинным деревянным столом в огромном круглом зале, напоминающем амфитеатр. Ступени, на которых стояли столы и стулья, спускались вниз, к маленькой парте в центре. Сам Конор находился за столом, стоящем на самой высокой ступеньке, под потолком. Вокруг, насколько хватало глаз, сидели мужчины, которые озирались по сторонам испуганно и удивленно. Здесь были и совсем мальчишки, - казалось, не старше пятнадцати лет, - и старики. В этом зале встречались европейцы, афроамериканцы и китайцы, высокие и низкие, худые и полные, красивые и уродливые. Однако как Конор не вглядывался, ни одного знакомого лица в толпе так и не увидел.
Вокруг нарастал шум - присутствующие переговаривались, на всех языках спрашивая друг друга, как они здесь оказались. Кто-то плакал, кто-то кричал, а сидящий рядом с Конором немолодой азиат закрыл лицо руками и раскачивался, точно в трансе.
Словно на автомате, Конор ощупал себя. Похоже, его правая рука все еще была переломана (когда он согнул ее в локте, сломанные кости тут же натянули кожу изнутри), но ничего не болело. Грудь его, скрытую уже знакомой белой футболкой, по-прежнему пересекал черный след автомобильного протектора. Конор провел по нему рукой. И еще раз... Не может быть! Он мучительно напряг слух и изо всех сил вдавил ладонь в грудь. Сердце не билось. Конор бы подышал в пакет, чтобы не поддаться панике, но вот незадача: вздохнуть не получалось.
Несмотря на неработающий легкие, крик поднялся по его горлу... да там и замер.
На секунду Конору показалось, что кто-то выключил звук. Оглянувшись, он понял, что не ошибся. Окружающие его люди по-прежнему воздевали руки к небу, плакали и кричали - но не выпускали наружу ни звука.
- Прошу тишины, - звучно сказали снизу.
И вопящие рты закрылись, как по команде.
4
Конор посмотрел вниз. В центре зала, в самом низу, у маленькой парты стоял уже знакомый ему невысокий человек с тяжелыми бровями, чем-то неуловимо похожий на университетского профессора Конора, мистера Локли, преподавшего ему историю. Рукава его пиджака были все еще засучены, а изо рта торчал свисток.
- Спасибо, - человечек переступил с ноги на ногу и оглядел зал. - Я знаю, это было непросто. Вы напуганы, и у вас много вопросов. Где вы? Почему вы здесь? Кто все эти люди? - он обвел рукой присутствующих. - Кто я? Скоро вы это узнаете. А сейчас я прошу послушать меня очень внимательно, потому что повторять я не стану...
Язык, на котором говорил лектор, был Конору незнаком, но, что удивительно, ему было понятно каждое слово. Оглянувшись, он увидел на лицах окружающих такое же удивление: наверное, у них была те же мысли.
- Должно быть, вам интересно, почему вы можете меня понимать, - продолжал лектор. - Я удовлетворю ваше сиюминутное любопытство, чтобы расчистить место для более важной информации. Язык, на котором я говорю - индоевропейский. Он настолько древний, что его считают исчезнувшим, но у каждого из нас генетически заложена способность его понимать. А теперь - к главному, - человек замолчал и постучал авторучкой, которую держал в руке, по столу, словно привлекая всеобщее внимание. Тишина, и без того царившая в аудитории, стала совершенно немыслимой: казалось, все застыли, чтобы неловким движением невольно не нарушить ее.
- Сейчас я скажу то, что перевернет ваши представления о мире и о вас самих, - сказал лектор. - Постарайтесь принять это известие с достоинством. Вы все мертвы.
По залу пронесся шелест. Казалось, присутствующие были слишком шокированы, чтобы реагировать.