II
— Так, так, так, — нараспев произносит Федор, — это становится интересным. Он усаживается на сено, и, открыв книгу посредине, пытается что-то прочесть в темноте.
Сундук стоит рядом со мной, его крышка откинута, и мне кажется, что из него вдруг потянуло свежестью. Будто легкий ветерок подул. У меня даже волосы слегка всколыхнуло на лбу.
— Не может быть! — Я заглядываю в сундук. Только что мы с Федором доставали из него эти книги, а теперь не вижу дна. Да какое там дно! У меня такое чувство, будто я смотрю вниз, свесившись ночью с крыши дома. Ощущение не из приятных. Невольно вцепившись в край сундука, слегка отодвигаюсь.
— Может, показалось?
Снова осторожно заглядываю в сундук — то же чувство бездонной пропасти!
— Как же так? Просто в темноте, наверное, показалось, — говорю я себе и перекидываю одну ногу через бортик, пытаясь нащупать дно.
Ничего не получается — нога повисает в воздухе. Я начинаю злиться. Повиснув, дрыгаю ногами — но дна не достаю! Вдобавок снизу дует уже настоящий ветер — холодный и сырой. Судорожно подтягиваюсь и вылезаю из сундука.
— Федор! — на моей голове волосы шевелятся уже не от ветра.
Но Федор, похоже, и не заметил моего отсутствия. Он удивленно смотрит на меня, с видимым неудовольствием оторвавшись от книги.
— Чего тебе?
— Чего?! А ты загляни в сундучок — узнаешь!
— А что такое? — обеспокоенный, Федор подходит и, перегнувшись через край, смотрит вниз.
Когда он выпрямляется, на его лице смесь растерянности и удивления. От всегдашней самоуверенности не осталось и следа.
— Что это такое?! — свистящим шепотом спрашивает Федор.
— А ты спустись туда по веревке — узнаешь!
— Да? Что-то мне не очень хочется.
— Мне тоже. По-моему, надо отсюда выбираться поскорее.
Но мой друг, кажется, уже взял себя в руки и успокоился.
— Пойдем, — говорит он, — только сначала я все-таки спущусь в сундук. На улице жара, а из него холодом несет.
— А может, это начало подземного хода? — высказываюсь я. — Так без фонарика все равно ничего не увидим.
— Ты прав. Возьми книги и пошли отсюда! Внизу посмотрим, что там написано, а сюда вернемся завтра с фонариком.
Я поворачиваюсь и только хочу взять книги, как вдруг ворона, до этого тихо сидящая рядом, мигом взлетает на край сундука. Я невольно отшатываюсь, ворона злобно каркает и неожиданно клювом сталкивает одну из книг вниз!
Краем глаза я вижу Федора, который метнулся к вороне, одной рукой держа черную книгу, а вторую выставив вперед с растопыренной пятерней, словно желая остановить коварную птицу.
Его рот раскрылся в немом крике, глаза вытаращены, и выглядит он в этот момент устрашающе.
— Стой! Не трогай книгу!
Федор явно надеется еще на то, что ворона пощадит «Искусство быть невидимым».
Но черная птица молниеносно сталкивает в сундук и вторую книгу, а сама взмывает вверх и садится на балку, торжествующе каркая.
Федор в ярости. Он изрыгает угрозы и проклятья в адрес птицы и шарит в своем мешке.
— Не надо, — говорю я. — Все равно в такой темноте в нее не попасть. Лучше пойдем отсюда пока не поздно.
— Ты что?! Пропали две такие книги. Я не могу от них отказаться! «Искусство быть невидимым» — это же мечта любого ниндзя. Нет уж! Ты подержи веревку, а я спущусь за ними.
— Зря ты это затеваешь. Когда книги упали вниз, я даже стука не слышал. Похоже, там очень глубоко.
— Ерунда! Я думаю, ты прав — это вход в подземелье. Веревка у меня длинная. Я спущусь, привяжу книги, ты их вытянешь, а веревку сбросишь мне обратно.
С этими словами он вытаскивает из своего мешка моток белой веревки с железным крюком, той самой, с помощи которой мы взобрались на чердак.
Потом он решительно цепляет крюк за край сундука и сбрасывает моток вниз. «Черную магию» Федор осторожно кладет в откинутую крышку сундука.
— Следи за птицей, Тим! А то, чего доброго, она и до третьей книги доберется.
С этими словами он ловко садится на край сундука, свесив ноги внутрь, и, взявшись за веревку, соскальзывает вниз. Я придерживаю крюк и заглядываю в сундук — Федора уже не видно! Веревка натянута, как струна — значит, он еще не спустился.
— Эй! — кричу я. В ответ из темной глубины доносится что-то гулкое и нечленораздельное. Проходит минут пять-десять, а может, и больше — трудно сказать. В темноте вообще быстро теряешь счет времени. Мне кажется, что веревка давно должна кончиться, но она по-прежнему натянута. Вдруг я слышу тихий и очень далекий голос снизу, из темноты сундука. Кричу в ответ и неожиданно чувствую, как веревка ослабла. Дергаю ее — точно, она болтается в воздухе.