В закопченной стене есть аккуратная дверца из тонких досок. Федор по-хозяйски открывает ее, и мы попадаем в довольно просторное помещение с длинным и широким столом у стены, по обе стороны которого стоят низкие, грубо сколоченные лавки. На столе с десяток пустых глиняных чашек. В углу очаг с дымящимся закопченным котлом. Окон здесь тоже нет, но на стене чадят два факела.
— Где же вода?
Но Федор превосходно ориентируется и здесь. В темном углу стоит высокая пузатая бочка с тяжелым ковшом. Подождав, пока я напьюсь, Федор говорит:
— Отсюда можно выйти через подземный ход. Но он идет мимо класса, а там сейчас урок. Так что тихо, как мышь…
Сказавши это, он наклоняется и осторожно тянет за толстое кольцо. Чуть скрипнув, поднимается квадратный кусок дубовой половицы. Приложив палец к губам, Федор начинает спускаться в подвал.
— Книги! — вдруг вспоминает он и оборачивается ко мне. — Принеси книги!
Я кидаюсь к двери и толчком распахиваю ее.
Кто-то мягко хватает меня за руку и, потянув вперед, с такой силой заламывает ее за спину, что искры из глаз! Потная ладонь наглухо запечатывает мне рот, а со всех сторон щедро сыпятся тумаки и затрещины. На голову снова нахлобучивают узкий мешок.
Ну, все! Сейчас придет учитель, и я сполна получу за наши с Федором подвиги здесь. Несмотря на то, что мы лишили его завтрака, на меня он, надеюсь, не позарится. Все-таки школа, хоть и колдунов…
С двух сторон меня крепко придерживают под локти ученики, душный мешок на голове пропах козлятиной, а по ногам вдруг резко подуло ледяным ветром. Где-то тревожно каркнула ворона. «Может, наша?» — почему-то обрадовался я, но тут раздаются тяжелые шаги.
— Мастер Тромм! — задохнулся чей-то голос.
Я стою покорно, все равно не вырвешься, и молча ожидаю своей участи. Шаги замирают совсем рядом. Пришел! Становится еще тише. Всем телом я чувствую на себе взгляд Мастера и начинаю извиваться в цепких руках учеников.
— Снимите мешок! — Неожиданно высокий и резкий голос никак не вяжется с тяжелой поступью.
С головы у меня грубо сдергивают мешок, и я вижу его лицо. Вернее, сначала одни только глаза. Черные, такие черные, что и передать нельзя. Даже зрачков не видно. Как будто две бездонные воро́нки под лохматыми сросшимися бровями. Они неумолимо засасывают мой взгляд, и я просто не в силах отвести его. В голове образуется какая-то невесомая пустота, а ноги, наоборот, разом тяжелеют.
— Кто ты?!
— Ммм, — мычу я нечленораздельно и получаю сзади подсказку в виде тяжеленного подзатыльника.
Но язык напрочь отказывает мне, и я снова мычу как можно жалобнее.
— Немой?
Я торопливо киваю, всеми движениями стараясь придать побольше достоверности своему вранью.
— Да они же только что тут болтали со вторым вором! — отвратительный фальцет белобрысого парня с одутловатыми щеками режет слух. Угодливо сгибаясь, он подает Мастеру три толстые книги.
Пропал! Теперь ни за что не поверят, что мы здесь случайно.
Мастер повелительным жестом приказывает белобрысому открыть первую книгу. «Черная магия»! Странная жутковатая гримаса искажает лицо Мастера. Огромный лысый лоб собирается веером морщин, а узкие бесцветные губы ползут куда-то в сторону, так и не разжавшись.
Улыбается!
— Это не воры. — Я снова вздрагиваю от его голоса. — Это ученики старого Оркмахи!
Руки, держащие меня, сжимаются еще сильней, а белобрысый хищно щерится, показывая неровные грязные зубы.
— Говори!
Надо спасать положение!
— Видите ли, уважаемый Мастер! Старый Оркмахи совсем выжил из ума, — я осторожно подбираю слова. Ошибиться тут нельзя. — От него скоро все ученики разбегутся. Он же просто шарлатан…
Стоп! Тут важно не перегнуть палку. Вдруг этот Оркмахи — могучий волшебник?
Длинные, заостренные кверху уши Мастера чутко напряглись и даже слегка оттопырились. Черные воро́нки притягивают и словно выворачивают наизнанку. Изо всех сил я напрягаюсь и отвожу взгляд куда-то ему за плечо:
— …Вот мы и решили перейти в вашу школу. Слава о ней выходит далеко за пределы паучьего леса…
Ученики одобрительно переглядываются. «Неужели в точку?!» Я продолжаю:
— А учебники прихватили с собой, чтобы не с пустыми руками. Оркмахи без них всех учеников растеряет. Заклинания-то он все позабыл уже…
— Где второй?
Я подскакиваю на месте, но говорю при этом до невозможности противным елейным голосом:
— Испугался, наверное, и спрятался где-нибудь. Он у нас вообще прятаться любит.
— Останешься здесь! Но если ты солгал — вспомни, как поступают с лазутчиками!..