Танец закончился. Скарлет вышла с танцпола и направилась к Джону, не в силах сопротивляться. Взглядом она указала ему на боковую дверь. Он оттолкнулся от столба и направился туда. Она последовала за ним на некотором расстоянии, но, когда прошла через дверь, увидела дедушку, который, очевидно, был во дворе, а теперь приближался к ней.
Скарлет кинулась за столб, увенчанный достаточно большим растением, чтобы можно было там спрятаться.
— Я не ожидал от тебя этого, Джон, — сказал Патрик.
— Не ожидали чего?
— Такого ответного удара.
— Это бизнес, Патрик, и больше ничего. Просто многие из моих клиентов решили экспериментировать с различными формами рекламы, чтобы увидеть, что для них прибыльнее. Размещение продуктов не только в журналах, но и в кинофильмах и на телевидении гарантирует более широкую аудиторию не только при первом просмотре, но и при повторных показах. Настал новый день в рекламном деле, Патрик. Время перемен.
— Может быть.
Скарлет хотела бы видеть их, анализировать их жесты и мимику, но она могла только слушать.
Последовала тишина, заполненная стрекотанием цикад. Дедушка первым нарушил тишину.
— Ты, должно быть, сердишься на Саммер? — сказал, наконец, он.
— Я пережил это.
— Я так не думаю.
Скарлет наклонилась, чтобы лучше слышать, потому, что дедушкин голос стал тихим.
— Что заставляет вас так думать? — спросил Джон.
— То, как ты смотрел на Скарлет несколько минут назад… Это не было выражением человека, который пережил это.
— Вы ошибаетесь. Но даже если бы я не перестал думать о Саммер, я не перенес бы это на своих клиентов — или на Скарлет. Или на вас.
— Не знаю, что нашло на эту девчонку, — после паузы проговорил Патрик. — У Саммер всегда была такая светлая головка. И вдруг убегает с каким-то… каким-то певцом. Бросает работу.
В его голосе звучало раздражение. Джон по-прежнему молчал.
— Мне надо было позвонить тебе и извиниться, — сказал Патрик.
— Что вы, но все равно спасибо.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Скарлет протиснулась еще дальше за столб, чтобы дедушка не заметил ее, когда будет проходить мимо.
— Можешь выбираться, — сказал Джон через несколько минут, — он уже ушел.
Она вылезла из своего убежища.
— Чуть не попалась. Тебе здесь нравится?
— Не особенно.
— Ты мог бы пригласить меня хотя бы на один танец.
Он выпрямился.
— Ты все время была занята. Мне что, надо было разбить пару?
— Может быть.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Будем считать это сегодняшним уроком ухаживания. Ты согласна?
— Да.
— Хочешь сбежать отсюда? — спросил он, удивив ее.
— Больше, чем ты думаешь. Но это невозможно. По крайней мере, вместе. Я, пожалуй, пойду.
Она развернулась.
— Скарлет!
Его хрипловатый голос остановил бы ее независимо от того, что он сказал бы потом.
— Что?
— Я ревновал к каждому парню, с которым ты танцевала.
Желание затопило ее обжигающей волной. Его взгляд блуждал по ней. Она не привыкла к тому, что мужчина хочет ее так страстно, так… неистово. Никогда раньше она не испытывала ревности, но вспышка жара в ее теле говорила о том, что его ревность многое значит для нее.
— Неужели ты думаешь, что я не чувствовала то же самое? — спросила она. — Мне надо идти.
Она не может рисковать, оставаясь с ним дольше и боясь, что кто-нибудь заметит их вместе и увидит их взаимное влечение.
Джон ничего не сказал.
Скарлет не видела, как он вернулся к танцам, она разрывалась между благодарностью и разочарованием, когда Митч снова пригласил ее. Она видела, как ее дедушка с бабушкой снова вернулись на танцпол при звуках любимой песни бабушки «Серенада солнечной долины» Гленна Миллера.
Несколько секунд спустя Джон похлопал Митча по плечу. Митч посмотрел на Скарлет.
— Ты не обязана танцевать с ним.
— Все нормально.
Ее сердце громко забилось, когда руки Джона обхватили ее. Всего несколько сантиметров разделяли их тела.
— Что ты делаешь? — прошептала она, изображая на лице улыбку.
— Прохожу очередной курс ухаживания.
— Не могу поверить, что ты это сделал.
— Значит, ты меня не знаешь.
Да, она не знала его. Она любила Джона, но совсем не знала его. Но все, что она узнавала о нем, только усиливало ее чувства.
— Скарлет, нет причин, по которым мы не можем выглядеть цивилизованно в глазах всего мира. Да, люди немного поговорят. В основном обо мне, о том, что я все еще должен сохнуть по Саммер.
— А ты сохнешь?