У меня начали раскрываться глаза. Я понял, что, вероятно, сама Ирина какое-то время считала меня черным магом, и уж точно меня остерегались Барабанщик и Тийна - жена Айвараса, с которой Кэт сильно сдружилась в последнее время. Все они были сбиты с толку, по всей видимости, нашими мальчиками. Откуда же у них этот бред? Я вспомнил Рама, которого тоже несколько человек упорно почитали за черного мага или, по крайней мере, за очень плохого человека. Дед объяснял, что шизофренические личности, как правило, не выносят пустого излучения, подрывающего базис всякой эгоистической шизы. Субъективно, в силу паталогической перверсии, они воспринимают такое излучение, обычно исходящее от уравновешенной психики, как персональную черномагическую агрессию против себя. И начинают раскручивать собственную агрессивность, которая, как проекция негативной воли, является классическим случаем настоящей черной магии. Откуда же Айварас с Вяйно нахватали этого мусора? Вряд ли это была их личная шиза. Скорее, они выступали проводниками инвольтаций того, кого Рам называл Enemy - Врагом общего дела.
Кэт поначалу держалась очень закомплексованно, но то, что я пришел вместе с Соколом, которого она чуть ли не обожествляла как душечку, спасло положение. Убедившись, что у меня нет рогов и хвоста, Катя расслабилась и стала очень мило щебетать, что она тоже, мол, собирается в Штаты к Раму, и вообще... А потом она сообщила, что несколько дней назад у нее в гостях был Вяйно.
- Так он что, сейчас здесь, в Питере?
- Нет, он уже в Америке!
- Как в Америке?!..
Это не умещалось у меня в голове. Ведь в Америке - Айварас, а Вяйно...
- Вяйно тоже в Америке. Он только что туда прилетел из Швеции, куда попал после успешного побега через Финляндию.
И Кэт рассказала, как недавно к ней наведывался Вяйно, да не один, а с тартуским приятелем Мадисом. Это была их последняя остановка перед броском к границе. Вяйно сказал, чтобы Кэт никому ничего не говорила до момента, как они дадут о себе знать. И вот - дали! Как впоследствие выяснилось, ребята около недели лежали в засаде перед контрольной полосой, вычисляли алгоритм патрулей. Потом пошли, обвязанные надувными игрушками, чтобы не утонуть в многочисленных болотах и топях, которыми столь обильна влажная карельская почва. Дошли до финского хутора, где им совершенно незнакомые люди дали велосипеды - доехать до большой до дороги, и денег - на автобус до Швеции. Ибо в самой Финляндии советским беженцам официально сдаваться было нельзя - выдавали. В Стокгольме ребят приняли американцы, отправили в ФРГ, а оттуда - прямиком в Нью-Йорк. Вскоре они были уже в Бостоне, у Рама, откуда и позвонили Кате в Питер. Да, это был сильный жест! Вяйно реально понял, что ему никогда не жениться и решил разыграть ситуацию ва-банк. Наверное, он правильно решил и оказался победителем.
ХХ. 4. Латинская партия. Вскоре уехал в Амстердам Олег. Правда, он успел познакомить меня со своей старой знакомой - бандершой центровых валютных проституток. У этих девочек скупать иностранную наличность было намного проще, чем у случайных туристов или даже знакомых студентов, хотя и чуть дороже: официальный курс доллара был в те времена примерно один к одному, на черном рынке цена доходила до одного к четырем, тогда как я покупал за один к двум. Зато валюты было много. При необходимости я даже мог частично перепродавать ее питерским студентам из Третьего мира, постоянно мотавшимся в Европу за барахлом. Через них мне удалось к осени того же года познакомиться с Лизой - профессоршой университета города Богота, проходившей стажировку в Ленинграде и согласившейся, мягко говоря, пойти мне навстречу.
Я снял для Лизы отдельную квартиру, а также оплачивал ее периодические поездки в Париж к любовнику. Латиносы - люди небогатые. Тот уровень жизни, который моя профессорша могла себе позволить в Питере, был совсем, по их меркам, не хилым. Единственное, что ее раздражало - так это неспособность советских обывателей адекватно оценить ее одежду и бижутерию:
- Боже мой, какая дичь, - возмущалась Лиза, - вот я специально купила в Париже наручные часы, а тут никто даже не понимает, что это за фирма! Я уже не говорю про шубу и сапоги!
Еще Лизу раздражали немытые автомобили и столпотворение мятых людей на центральных улицах. То ли дело в Париже! Лиза, в отличие от подавляющего большинства латиноамериканских студентов и аспирантов, обучавшихся в СССР, попала сюда не по путевке компартии, а просто на халяву, по какому-то академическому обмену. Ее единственным мотивом приехать на год в Ленинград была относительная близость Западной Европы - столь труднодоступной для большинства латиноамериканской интеллигенции, включая академическую профессуру.