ХХ. 10. Послесловие. Через много лет, когда СССР уже распался и Эстония стала независимым государством, Ирина мама призналась моей, что это именно она, желая предотвратить уезд дочери за границу, накапала на меня в КГБ про мумиё и облепиху. Меня посадят - Ира не поедет! Всю эту медицину она видела у себя в квартире. И разговоры про каракули "случайно" слышала. Хорошо, что не обратила внимания на кораны! Причем она рассказала, подтвердив мою интуицию, что действовала на пару с Таниной мамой, добивавшейся тех же целей. Татьяна, кстати говоря, так никуда и не уехала, но не из-за маминых заявлений, а по причине своеобразного православного культа фатализма, в котором ее утонченная душа неожиданно нашла наиболее созвучный собственному режиму существования резонанс.
Но сильно напрячься по поводу раскрывшихся козней моя мама мне не дала, поскольку вдогонку рассказала другую историю, из которой выходило, что первее всех меня заложил в контору как диссидента-антисорветчика собственный папа. Он, как старый чекист и потомственный офицер, не мог пройти мимо факта вербовки сына идейной агентурой вражеской разведки, за которую принимал Рама и его окружение. Отец сообщил свои соображения старому другу, занимавшему высокое кресло в аппарате системы. "Ничего, у нас - все под контролем, - был ответ товарища, - мы за этим дедом давно наблюдаем!" Я тогда подумал: "Если уж собственный папа закладывает, то чего уж ожидать от посторонних людей! А главное - стоит ли на них обижаться? Ычу, наверное, тоже ни на кого не обижался..."
А еще мама рассказала, как в самом начале "поющей революции" увидела на улице колонну молодежи с эстонскими национальными триколорами, а потом встретила этого самого "друга семьи" и спросила его, как человека системы: как мол все это теперь следует понимать? "Ничего, у нас - все под контролем!" - уверил ее тот. А потом, еще через несколько лет, когда триколоры захватили не только улицу, но и официальные учреждения, вытеснив оттуда кумачи, мама опять встретила этого человека и спрашивает его:
- Помнишь, я тебя тогда спросила про демонстрацию, а ты мне сказал, что все под контролем? А на самом-то деле - выходит, проспали?
Тот посмотрел на нее молча и только сделал многозначительное движение глазами: "Проспали!"
Таким образом, получалось, что мой сон про самообрубившегося красного гиганта, с островом Исландия на месте третьего глаза, касался, как показала история, вовсе не смерти отдельного Генсека, но СССР как сверхсистемы в целом.
ХХ. 11. "Белый снег Колумбии". О том, как я целый год провел в тропической Колумбии, следует рассказать в отдельной книге, которую я уже начал писать под рабочим названием "Белый снег Колумбии". А до Рама мне удалось добраться только к осени 1989-го, накануне падения Берлинской стены. Сам процесс этого падения я наблюдал по телевизору, вместе с мастером, в его бостонской квартире, в компании Айвараса, Вяйно, Орентаса, Алиса, Тийны, Сокола и еще целого ряда старых и новых друзей. "We have overcome!" - воскликнул Рам, вскинув руки, и рассмеялся...
А Ирина в это время пыталась встретить на переходе Фридрихштрассе свою маму, которую угораздило приехать в Западный Берлин, где мы поселились с весны 88-го, именно в этот самый день - первый день "открытых дверей" в Свободный мир. Сотни тысяч, если не миллионы восточных немцев заполонили все переходы в западные секторы города. Ирина мама стояла в очереди чуть ли не восемь часов - но достоялась! Ира выловила ее лицо в густой толпе, лавинообразно катившейся с освобожденного Востока. Начиналась совершенно другая эпоха...
Берлин-Шарлоттенбург,
20 мая 2005 г.
Cодержание
Владимир Джа Гузман (Видеман)
Ш К О Л А_ М А Г О В
Фрагменты мистического движения в СССР в 70-80 гг ХХ века
Часть I. Психоделические начала
I. L
I. 1. Встреча на лобном месте.
I. 2. Минский трип.
I. 3. Первая проповедь Абсолюта в церкви Святого Духа.
I. 4. На пути к ликбезу.
I. 5. Астральный план.
I. 6. Салон на Большой Батарейной.
I. 7. Форпосты знания.
II. Буддийский рай
II. 1. Транссибирский экспресс.
II. 2. Улан-Удэ.
II. 3. Дацан.
II. 4. Бурятский отрыв.