- И ты, Леннон? - спросил его открывший в этом момент глаза Ленин.
- И я, Ленин! - ответил Леннон.
Мой личный опыт контакта с мистическим полем мавзолея включает в себя не только баночные путешествия, но также посещения этого объекта в реальном времени. Физически я бывал в мавзолее дважды: впервые - дошкольником, когда там еще лежал Сталин, и второй раз - в 1996 году, когда собирался пойти на пасхальную службу в Кремль, однако, волей случая, оказался в очереди экскурсии к телу вождя. Я шел замыкающим, внимательно разглядывая объекты на инициатической тропе. Сначала шли плиты на могилах мучеников Революции, затем - каменные бюсты 12 апостолов. Наконец, я спустился в подземелье, где под прозрачным колпаком возлежало главное тело Системы. Экскурсия, обойдя саркофаг, направилась к выходу, а я задержался у тела. Это был уникальный момент: я оставался с Лениным один на один, около получаса, пока какой-то служитель меня случайно не обнаружил.
- Я думал, что все уже ушли, - сказал он мне после некоторого колебания, проначалу приняв, видимо, за очередное привидение у грода вождя.
Кстати, Хальянд как-то показал мне хранящийся у него номер "Правды" за начало двадцатых, где, на полном серьезе, сообщалось, что красноармейцы, охраняющие Кремль, якобы жалуются, будто-бы по ночам их пугает призрак Ивана Грозного, шатающийся по территории и причитающий: "Что вы, собаки, сделали с моей страной!.." (видимо, большевистская опричнина подняла из гроба даже такого тирана, как царь Иоанн Васильевич).
В целом, мавзолей, безусловно, мог бы стать местом паломничества черномагических фриков со всей планеты, - если бы московские власти осознали весь тот потенциал, который сконцентрирован в этом уникальном объекте. Как бы там ни было, мое твердое убеждение однозначно: пока "жива мумия" - советская карма продолжает действовать. Вот она - истинная мистерия Буфф!
VI. 6. Дело врачей. Леннону ездить на хутор чрезвычайно понравилось. Помимо колдовской атмосферы, его привлекала возможность сваливать туда на время от жены, - после того, как получка оказывалась пробуханной. Про ленноновские визиты Рам рассказывал:
- Дал я ему денег, говорю: "Сходи в магазин за хлебом!" Он пошел, но вместо хлеба на все деньги принес вина. "Мне, - говорит, - сатана сказал, чтобы я вина купил!"
Но Рам был человек не обидчивый, долготерпивый. Леннон заселился в пустой задней комнате без окон, служившей чуланом. Там он оборудовал алтарь, уставив на старом сундуке изображения магических персонажей, свечи, рогатый череп Йорика и прочую атрибутику черной мессы. По ночам он запаливал свечи, доставал шарфик и банку, затем облачался в магический скафандр: на голову надевал бумажный колпак звездочета, украшенный изображениями знаков Зодиака, пиджак на голое тел и красные шелковые перчатки до локтей. Потом накапывал на шарфик и начинал "упражнения". Рам, ничего не подозревавший о запечных бдениях, рассказывал потом, что не мог спать по ночам, потому что его постоянно будил зверский хохот, раздававшийся из чулана, но еще больше доставал стойкий запах какого-то "бензина", просачивавшийся оттуда же.
Однажды на хутор приехали гости из Риги. Это была компания старых рамовских знакомых, занимавшихся йогой и сформировавших маленькую оккультную группу. У Рама, среди многочисленных волшебных предметов, имелся серебряный поднос с хрустальными рюмками, покрытыми фиолетовыми колокольчиками. Этот объект ему в дар привезла из Риги медиум группы, объяснив, что вся композиция была создана после контакта провидицы инициатическим духом. По наитию последнего выходило так, что Раму поручалось вести рижскую группу дальше - и ни с кем больше не дружить! Философ от такого предложения, сделанного даже духом, вежливо отказался. И это - не смотря на то, что рижане, принадлежавшие к классу богатых врачей, предлагали деду полное содержание, отдельный дом на рижском взморье и прочие блага. Мэтр был неподкупен (и позже неоднократно отказывался от еще более заманчивых предложений в Америке).
В тот раз рижане приехали небольшой компанией, человек пять. Первая же их встреча с Ленноном оказалась шокирующей. Люди сидели на кухне за столом, пили с дороги чай. Дальнейшее развитие ситуации Леннон передавал так: