Но самое парадоксальное было в том, что не прошло и года, как Андрес перевернулся еще раз и конвертировался в православного. После этого он не вылезал из кафедрального собора Александра Невского на Вышгороде, спускаясь со служб, разве что, в Мороженицу на коктейль или в кафе "Москва" попить кофейку и пообщаться с народом. За то, что он постоянно ходил во всем черном и перманентно гнал телеги, его и прозвали Черным Агитатором.
Агитатор беспрерывно искал истину, обращаясь помимо теологии к гематрии и астрологии. Его крайне интересовали альтернативные средства познания реальности, включая магические. Параллельно он сильно наезжал на советскую власть и периодически выдавал прогнозы типа того, что в ЦК КПСС-де разработан план нового административного деления СССР, предусматривающего упразднение национальных республик и введение системы обезличенных территорий, по которой Эстония окажется просто составляющей частью Ленинградской области.
- Ты видишь вокруг себя последнее поколение эстонского народа, - сетовал Андрес, как бы предлагая осознать личную ответственность за всё происходящее.
Телеги гнались, конечно, не только про политику, но и про пророчества старцев и юродивых. Все обещали бедствий, расходились лишь в сроках. Мы с Эдиком заметили, что Агитатор с особым азартом вещает перед молодыми симпатичными женщинами, как бы накачивая их своей шизой. Нам, разумеется, было понятно, что такая накачка предполагает, в конечном итоге, раскрытие сексуального триггера женщины, овладение ей в той или иной форме. Мы, видя как парень мается, решили подлечить его, снять шизу через хороший план. Но сделать это было очень непросто, т. к. Агитатор крайне щепетильно относился к своему здоровью и просто так посадить его на трубу было невозможно. Требовался тонкий подход, тонкие настройки, чем мы и занялись, исподволь подводя молодца к теме восточных методов раскрытия сознания.
Наконец, нам удалось уговорить его на следственный эксперимент в нашем салоне, куда Андрес частенько захаживал поговорить с Олей и Вовчиком об И-цзине. Надо сказать, китайская премудрость настолько очаровала нашего друга, что с тех пор и, я полагаю, до сегодняшнего дня он не расстается с гадальными аксессуарами ни на миг. В технологию получения предсказаний его посвятила Оля, разложив палочки и сложив гексаграмму. После этого Андрес схватил текст с предсказанием и удалился в зеркальную комнату. Где-то через час дверь открылась. На пороге, отражаясь в зеркале с затылка, стоял возбужденный чернец с горящими глазами и красным томиком И-цзина в руке: "Это - магическая книга!"
Его инициация в ориентальный ассасинаж стала не менее эффектной. Однажды Агитатор сам сказал Эдику, что готов на эксперимент, поскольку стоит перед ситуацией, требующей осмысления, так сказать, с отвлеченной перспективы. Мы втроем собрались в папиной квартире. Притушили свет, зажгли свечи, аграбатти. Сделали балшой-балшой наяк, ибо табак курить наш компаньон отказался категорически. Когда припаленный Эдиком шарик задымился, Агитатор, через пустую авторучку, вдохнул в себя практически весь заряд с одного раза. Очень долго держал воздух в себе. Потом выдохнул, посмотрел на нас и сказал, что хочет полежать и подумать. После этого он прорубился в совершенной неподвижности, на спине, часа два. Затем резко сел на тахте с горящими глазами и произнес: "Это - магическая трава!" А затем, попросив еще на наяк, он, в очень веселом настроении, упорхнул в снежную ночь. После этого, где-то раз в месяц-два, Агитатор спрашивал у нас на раскумарку, подходя к этому делу с большой основательностью. Видимо, именно так и должен курить настоящий аксакал: с толком, чувством, расстановкой, без базара...
IX. 3. В Москве на Щелковской. Ближе к весне Оля с Ирой собрались обратно в Москву, очень звали меня с собой, и я решил составить им компанию. В столице мы поселились на квартире у Иры, которая находилась в десяти минутах езды автобусом от станции метро "Щелковская". Поэтому саму Иру тоже прозвали Щелковская. Дом стоял прямо на опушке высокого елового леса. Это была крайняя городская черта. Четырехкомнатные апартаменты располагались на последнем этаже, так что вид из окна был вполне птичий.