XV. 6. We have overcome. Таким образом, Раму долгое время ничего не оставалось делать, как просто давать импульс в пустоту. И та, наконец, отреагировала. Сначала заняться рамовским вопросом попытался Дарко - московский белградец, женатый на дочери секретаря венесуэльского посольства. Его впервые, еще на старый хутор, привез Рыжий. Но что могли тогда сделать иностранные дипломаты в отношении человека, который не был гражданином ни одного из легально существовавших на тот момент государств? Для официального вмешательства не было повода, а для неофициального требовалась предварительная раскрученность образа в массмедии.
Время от времени к Раму приезжал Миша Мейлах - литературовед, открывший Западу Даниила Хармса. Именно он, в конечном итоге, предложил работающий канал вывоза мастера из СССР. Мише удалось организовать для Рама приглашение на Запад от якобы внебрачного сына. Это приглашение долго полоскалось в бумагообороте различных ведомств, а может быть и просто пролежало под сукном у какого-нибудь чиновника, неважно: в конце-концов, Рама вызвали в ОВД города Тюри, где со всей строгостью объявили, что выезд на постоянное жительство к внебрачному сыну ему, из гуманных соображений, разрешен. Что тут было с дедом! Саша Акилов, сопровождавшей мастера в Тюри, рассказывал:
- Ты представляешь, вот выходит он из дверей этой конторы, и лицо у него - просто сияет! И он, прямо как был - в костюме, белой рубашке с галстуком - пошел плясать. Ты бы видел, какой он был довольный и все повторял: tam-tam-tam, we have overcome!
В общем, в 70 лет Рам, не моргнув глазом, решил выехать из СССР. Конечной целью были США, где его обещали на первых порах пристроить Мишины знакомые - известные (анти)советские диссиденты. С момента получения разрешения на эмиграцию вся жизнь на хуторе стала подчиняться парадигме отъезда: заканчивалось редактирование последних текстов, раздавались последние инициации, паковались документы. Активный период сборов продолжался месяцев пять - с начала лета до поздней осени 1981 года.
XV. 7. Отъезд. В октябре 81-го в Каазиксааре собралось три десятка человек со всего Советского Союза: провожали Рама. Пили домашнее вино, которое мэтр литрами гнал из собственных ягод - клубники и черной смородины. Гульба была очень мощная, напоминая со стороны, наверное, какую-нибудь пьянку колдунов из Похъелы. А на следующий день на хуторе, вместе с Рамом, осталось еще пять человек, которые должны были сопровождать его в Москву. Последнюю ночь сидели очень долго. Рам сказал:
- Все, кто хочет духовно развиваться дальше, должны выехать из этой страны, вслед за мной, на Запад.
Он считал, что СССР ожидает тяжелый кризис идентичности, и поэтому психоческая аура в стране будет в целом негативной, препятствующей тонким медитациям. Однако, полного распада империи, вероятно, даже он не предвидел. В Москве, гуляя по Красной площади, Рам показал на мавзолей и идиллически произнес:
- Да, Запад в сравнении с этой концентрированной магией власти - просто дилетант!
В саму гробницу он при этом спускаться отказался, сказал, что и внешнего впечатления достаточно. Зато с интересом зашел в собор Василия Блаженного. Мы там покрутились, словно в волшебном лабиринте, среди множества алтарей, икон и свечей. Рам остался очень доволен.
Мы также, всей компанией, съездили в гости к доктору Налимову, зашли попрощаться к известному ориенталисту профессору Зелинскому, с которым Рам состоял в переписке в течение многих лет, а также к суфи-масону Владимиру Степанову. У последнего апартаменты были украшены фотографиями Порфирия Корнеевича Иванова и Бхагавана Шри Раджниша.
- Ну, как? - спросила Рама Володина супруга Лина.
- Сильное тело, слабый интеллект, - сказал Рам после минутного вглядывания в лицо русского деда-мороза.
- Ну а как Бхагаван? Это сейчас один из самых популярных гуру на Западе!
Рам полистал предложенную Линой книжку, похмыкал над фотографиями со смеющимся гуру в окружении экстатирующей молодежи и произнес иронично:
- Как говорят, лучше быть буйным сумасшедшим, чем тихим дураком!
- Почему же? - растерянно спросила Лина.
- Потому что другие буйные все равно в покое не оставят!
Он рассмеялся, а за ним вслед - и все остальные. Больше всех смеялась Лина.
На следующий день, ранним ноябрьским вечером, Рам тронулся в последнем вагоне венского экспресса в новую жизнь. В кармане от старой жизни у него оставалось два удостоверяющих личность документа: дореволюционная метрика о рождении с царскими орлами и ее позднейшая немецкая копия с орлами Третьего рейха. Из Вены Рам направился в Сан-Ремо, к своей старой знакомой. А через месяц, 12 января 1982 года, сошел с трапа трансатлантического авиалайнера в аэропорту имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Это был первый день его новой жизни в Новом свете. Ну а мы все оставались, до поры до времени, по ту сторону Железного занавеса. Теперь задача стояла одна: выехать!