Часть III. Выезд
ХVI. Дан приказ ему на Запад...
XVI. 1. Новые перспективы. Вернувшись из Москвы, я сразу же поехал в Каазиксааре. Атмосфера в доме стояла очень специфическая. Медитационное поле и одновременно ситуация периода отъезда ясно висели в воздухе. Рамовское присутствие ощущалось физически: казалось, зайди в кабинет - и обнаружишь там мастера, склонившегося над письменным столом за рукописью... Теперь в кабинете разместился я. Было в этом жесте что-то кощунственное, - словно въехать в святая святых с собственнной раскладушкой. Но, с другой стороны, если не мы - то кто?
Уезжая в Москву, я уволился с "Автотранса", поскольку директор уперся и не хотел давать мне исчезнуть вот так, сразу на целый месяц, в течение которого шла горячая фаза отъезда. И вот теперь, словно в мистическом озарении, я вдруг совершенно кристально-ясно понял, что никогда больше не буду работать на советское государство. С одной стороны, статуса свободного художника требовало само состояние, в котором человек должен был готовить свой отъезд из СССР - затея, по тем временам, почти немыслимая: вот Раму, негражданину - и то с четверть века понадобилось!.. С другой стороны, я настолько однозначно соориентировался на отъезд, что больше не нуждался ни в трудовом стаже, ни в производственных характеристиках.
С того момента я стал зарабатывать исключительно в частном секторе. Прежде всего, я продолжал вести кружок йоги, который из спортзала "Автотранса" переехал, по инициативе ряда активных членов группы, в Институт повышения квалификации руководящих работников. Своим каратэшникам я предложил перейти в группу к Сереже Бердюгину, а сам сосредоточился больше на тай-чи и кунфу, введя их элементы в новый курс йоги и автосуггестии. Кроме того, я экстенсивно развивал свою сеть по сбыту самиздатовской литературы религиозно-мистического профиля, прежде всего - Корана и хадисов. В целом, я мог свободно регулировать свое время, при необходимости - внезапно или надолго уезжать.
В том году я прожил на хуторе практически безвылазно до самого лета. Большую часть свободного времени я корректировал и перепечатывал русские переводы текстов ТГН.
Новый 1982 год я встречал с Ниной, Хайдар-акой и Линой Шахматной. Лина была креатурой Володи Степанова (не путать с его женой - Линой-художницей), который любил захаживать к даме на партию в древнюю индийскую игру. Однажды он привел с собой Хайдар-аку. Лина играла очень круто. Вот так они и доигрались...
На хутор довольно часто наведывался Леонид. Он некогда учился в медицинском техникуме вместе с Геной, другом Баграта. Леонид познакомился с Рамом в последний год и часто ездил в Каазиксааре. Родители Леонида, немцы из Киргизии, жили неподалеку от хутора, под Пайде, где была квартира и у самого Лени. Он был абсолютно медитативным типом и сразу проникся рамовской пустотой, можно сказать, тотально. Леонид работал в пайдеской клинике врачом-массажистом, а свободное время проводил или с подругой Римой, или у Рама. Леня интенсивно занялся йогой и быстро достиг неплохой формы. Рамовские тексты он не столько читал, сколько, как он говорил, "пропускал через себя".
Его семья переселилась из Средней Азии в Эстонию в надежде, что оттуда им будет легче когда-нибудь уехать в ФРГ. Но российских немцев в Таллине не прописывали (был такой пункт), и поэтому им пришлось осесть в Пайде - небольшом провинциальном городке в ста километрах от столицы и двадцати от Каазиксааре. Главное их затруднение состояло в том, что найти своих "родственников" в Германии с фамилией Претцер все никак не удавалось. Говорят, слишком редкая. Но психологически все были готовы уехать в любой момент. Леня собирался непременно добраться до Рама в Бостон, где к тому времени мастер, при участии Мишиных знакомых из околосахаровских кругов, осел на постоянное жительство.
Время от времени к Леониду присоединялся Йокси. Тогда мы все втроем ездили из Каазиксааре в пайдескую парилку, которая была на порядок сильнее не только хуторской, но и любой таллинской. Приезжали и другие люди, в компаниях и поодиночке: из Таллина, Каунаса, Питера, Москвы и других мест. Очень быстро определилось, кто собирается выезжать из СССР и будет последовательно работать на эту перспективу. Выходило около десяти человек.