Ученик колдуна готов был помочь русской девушке уехать в Африку, а дальше она была вольна сама выбирать свой путь: оставаться в хижине предков Мбембы в качестве Белой Мамы Нгонго или отправляться за океан, в магическую Америку, откуда жители африканского Западного побережья, согласно древней легенде, ожидют прибытия в конце времен своих воскресших предков на бригантинах, в изобилии груженых бесплатными колониальными товарами (сегодня, наверное, ждут автомобили и компьютеры). При нашей тогдашней советской закрытости даже уезд в Африку представлялся несказанным благом - ведь оттуда можно было беспрепятственно ехать дальше, на Запад! Так нам тогда, по крайней мере, казалось. Но в Конго Ирине ехать не пришлось. Поскольку на горизонте возникли контуры Индии.
XVII. 2. Аниль. Вернее, индийца. Его звали Аниль, он работал в московской редакции Индийского радио, писал, как молодой национальный поэт, стихи в Иностранку и был радикальным коммунистическим активистом. Главной мечтой Аниля было стать президентом Индии. Он это всем и постояенно давал понять. Одновременно он рассказывал, как устроил раскол в индийском землячестве, претендуя на лидерство в этой структуре. В общем, Анилю была срочно нужна группа товарищей, с которыми он бы смог выступить в качестве всеиндийского Че Гевары. Некогда парень сильно пострадал у себя на родине за левый активизм, якобы сидел год в тюрьме, потом сбежал, как политэмигрант, в Амстердам. В Голландии ему почему-то не шибко понравилось, решил, вероятно, что как коммунисту - лучше будет в СССР.
Аниль жил в Крестах и имел чуть ли не на каждом этаже этого билдинга по любовнице. Мы вели в его номере жаркие мировоззренческие дискуссии, под горячительные напитки из "Березки" и закуску, которую готовили периодически менявшиеся блондинки. Аниль выступал с позиций пламенного реформатора большевистского толка. Мы с Ириной, для придания полемике ультимативной развернутости, отстаивали метафизику каст.
- Как вы можете защищать этих брахманов, этих эксплуататоров? - кипятился Аниль. - В Индии люди не могут работать, потому что теряют сознание от голода, а эти - жиреют и ведут паразитический образ жизни!
Наш друг предсказывал приход компартии к власти, и тогда он, пренепременно, должен стать президентом республики. Вот тогда-то угнетающие классы узнают, что такое классовая ненависть! Страна покроется сетью хариджанских комитетов, частная собственность будет ликвидирована, брахманы подвергнутся социальному перевоспитанию. Красная Индия решительно покончит с мракобесием кастовой системы и семимильными шагами двинется к коммунизму.
Планов громадье было действительно впечатляющим. Но прежде всего Анилю требовалось жениться на русской. Точнее, ему нужен был брак с советской гражданкой, чтобы застраховать свое легальное положение в Москве. Могла ли в таком случае его будущая супруга выезжать из СССР - оставалось неясно. Теоретически, Аниль был готов расписаться перед своей следующей поездкой в Индию, но когда конкретно - он сам еще не знал. Ну, на безрыбье, как говорится...
Чуть позже, мне кажется, я разглядел задний фон радикального анилевского антибрахманизма. Дело в том, что он происходил не из индусской, а из джайнской семьи, а последователи Джины Махавиры, как и всех других неведических авторитетов, как известно, браминами и в грош не ставятся - мол, неприкасаемые! Между прочим, самый известный из всех современных джайнов, Бхагван Шри Раджниш, тоже не очень шибко любил брахманство и сильно наезжал на дваждырожденных, тоже грозя им напастями коммунистической революции. Если не одумаются. Аниль им этого шанса не оставлял и предлагал сразу окончательное решение вопроса паразитических классов в духе якобинского отношения к врагам народа.
Однажды Аниль показал фотокарточку своей тети, которая, по его словам, вела традиционный джайнский образ жизни, принадлежа к направлению шветамбаров ("одетые светом", т. е. носящие белые одежды, в противоположность дигамбарам - "одетых воздухом", т. е. голых). Тетя, завернутая в белую тогу, спокойно смотрела в камеру, излучая ледяное и одновременно доброжелательное спокойствие. Казалось, ее глаза были живыми. Это было самое одухотворенное женское лицо, какое мне приходилось когда-либо видеть.
XVII. 3. Джайнизм сам по себе - явление крайне интересное и вполне загадочное. Биография его основателя Джины Махавиры - словно калька с биографии его великого современника Будды Шакьямуни. Если мы сравним космологию джайнизма и буддизма, то увидим, что буддийский космос является лишь фрагментом более глобального джайнского космоса (речь идет, разумеется, только о формальных метафизических моделях, а не о содержании мистического опыта обеих доктрин). Близки обе традиции и в философском подходе к негативной диалектиике, трансцендирующей фигуры формальной логики. Так, в контексте джайнской логики школы новой нави (навья-ньяя) аристотелевская логика выглядит частным случаем.