- Как там почками? - спрашивал молодой человек.
- Нормально, патологий нет, - отвечала девушка с закрытыми глазами.
- Что с печенью?
- Есть небольшое пятно, подозрение на язву.
Ну и дальше в подобном духе. Не могу сказать, действительно ли Бледная дама "видела", или просто фантазировала... Впрочем, как считал Рам, наша фантазия тесно связана с интуицией, и, подчас, именно через фантазию мы проникаемся интуитивным знанием реальности.
XVII. 7. Талант артиста. Еще одним человеком, с которым меня познакомил Володя Степанов, был Саша Бокучава - университетский литературовед, сильно интересовавшийся всем потусторонним. По странному стечению обстоятельств наше общение с Сашей проходило в основном в стенах одной московской клиники, где тот отлеживал из-за каких-то сбоев в системе. Особенностью этого заведения было негласное экспериментирование отдельными врачами с йогическими методиками психосоматической реабилитации. В клинике был даже специальный зал для групповых занятий, причем одну из стен украшала двухметровая керамическая штука, изображавшая семь чакров-лотосов, нанизанных на сушумну (центральный спинной канал в йогической физиологии). Только тысячелепестный лотос-сахасрара почему-то находился не на вершине сушумны, а у самого ее основания, на уровне пола. Саша причину такой инверсии объяснил тем, что здесь изображена система кундалини в положении стойки на голове (ширшасаны).
Александр, по его словам, был одним из тех, кто вытащил в Москву Джуну из северокавказского захолустья, где та некогда работала официанткой. Именно он познакомил ее с московскими мистическими кругами, устраивал первые презентации. Мне было не совсем понятно, почему же Джуна, столь многим ему обязанная, не вылечит его? Хотя, чем больше Саша рассказывал, тем больше я понимал, что речь идет об очередном голом короле (в данном случае - королеве). Впрочем, талант артиста - большая вещь. А вот мой знакомый художник, Андрюша Великанов, выдвинул тезис о том, что талант артиста связан с выявлением вторичных половых признаков. Что такое "первичные половые признаки" - все хорошо знают. Если их недостаточно - требуется талант артиста.
XVII. 8. Рer aspera ad astra... Как-то раз меня пригласил в гости человек, занимавшийся на одной из столичных кафедр проблемами формальной логики и сделавший себе в научных кругах неплохое реноме. Ехать было прилично, и чтобы убить время я взял с собой в метро томик Платона и стал читать "Софиста" - надо сказать, один из труднейших диалогов афинянина. На мгновение оторвавшись от страницы, вдруг с удивлением замечаю, что справа от меня сидит человек в кепке, с лицом почти неандертальским, и как-то ошалело таращится: то на меня - то на книгу. А в безумных глазах его прямо-таки читается драматический вопрос: "Это что-же вы такое, сударь, читаете? Ну как же можно ТАКОЕ читать? Или вы нарочно прикидываетесь?" Я впервые в жизни наглядно увидел, как лобовая конфронтация с глубокой мыслью шокирует человеческое сознание. Но это - только присказка. Сказка началась, когда я приехал к Логику.
Это был очень милый молодой человек, исключительно аккуратно одетый: белая рубашка, галстук, начищенные ботинки. Мы уютно расположились в гостиной, за журнальным столиком, утонув в глубоких мягких креслах. Логик очень сильно интересовался разного рода техниками продвинутого познания и специально пригласил меня - как, в определенном смысле, "специалиста" - к себе домой, чтобы обсудить ряд животрепещущих тем. В частности, Логик очень сетовал на то, что смысловую последовательность платоновских посылок, подчас, очень трудно проследить, и поделился планами записать ряд ключевых диалогов мастера строго в знаках формальной логики.
- А какие именно диалоги? - поинтересовался я.
- "Софиста" и "Протагора".
Это уже граничило с мистикой, ибо Логик назвал не только тот диалог, который я только что читал в метро, по пути сюда, но и тот, который я читал накануне! Поскольку содержание обеих вещей еще живо присутствовало в моей памяти, наша беседа приняла особо насыщенный характер. Возвращаясь к теме неаристотелевских логик, в том числе навья-ньяе и платоновской диалектике, мне удалось, в конце концов, показать своему собеседнику разницу между единицей и нулем с точки зрения рамовской нуль-философии. Похоже, у того в голове что-то щелкнуло и он, сделав большие глаза - выражение которых мне живо напомнило о только что имевшей место встрече с неандертальцем, - произнес не вполне своим голосом: