Эдик утверждал, что Снегирев владел настоящими магическими силами. Однажды он предложил Малышу спонтанно, по пьяни, поехать в Туркмению - к приятелям в змеепитомник поквасить. Пришли они вместе в Союз писателей, Снегирев говорит секретарше:
- Мне нужно выписать командировку в Ашхабад.
Та начинает печатать. Снегирев встал позади нее, расставил ладони за висками. И на глазах у Эдика секретарша выписывает второй билет на его имя и фамилию. Откуда она их знает? Так они вместе с мастером оказались, за счет писательского профсоюза, в туркменском серпентарии.
Радушные хозяева, разумеется, приняли номенклатурных московских гостей по полной программе: пить, курить, всего прочего - вдоволь. Гуляли неделю. Накануне Первомая змеевики сообщили, что их коллектив пренепременно должен принять участие в праздничной демонстрации. И пригласили поучаствовать в шоу столичных раисов. На утро все участники банкета, включая Эдика с Геной, восседали в кузове украшенного кумачами совхозного грузовика, медленно катившего по центральной площади туркменской столицы мимо трибуны с высшим руководством республики. Интересно, был ли тогда среди них Туркменбаши? Радикально опохмелившись, все змееловы держали в руках живых кобр, замерев, подобно мифическому Лаокоону, в немыслимых позах, и только поворачивая, по ходу движения транспорта, щерящиеся лица в сторону августейших помосток.
- Да здравствует Первое мая! - проорал внезапно пьяный уже в предпоследней степени Гена.
- Ура! - нестройно грянула шалеющая компания.
Этим криком они спугнули змей. Один из гадов дернулся особенно сильно и укусил державшего его заклинателя в руку. Тот заорал, бросил змею из кузова прямо на трибуну. Все встрепенулись. Другие змеи тоже начали кусаться. В кузове вспыхнула паника, змеи полетели во все стороны, в толпу. Однако, через несколько секунд паникой оказались охвачены в равной степени как трибуна, так и публика вокруг груховика. Милиция бросилась забивать кобр резиновыми дубинками. Женщины запричитали, аксакалы стали взывать к небу гортанными речитативами.
"Какого хера, жми, Вася!" - крикнул Снегирев, постучав по кабине, ничего не понимающему водителю. Машина, засигналив, прибавила ходу. Поскольку никто действительно ничего не понял, уйти с места события оказалось несложно. Теперь нужно было было покинуть так же незаметно и эффективно сам Ашхабад. Московские гости незаметно отстали от полностью дезориентированных водкой, змеиным ядом и автогонками факиров и отправились в аэропорт. Взять без очереди билеты по коркам члена СП СССР Гена успел, но вот дойти до посадки ему так просто не удалось. Совершенно неожиданно он просто упал навзничь, прямо в центре аэровокзала, и моментально захрапел. Это была последняя степень.
- Что такое, пьяный? Позвать сюда милицию!
Народ вокруг заволновался. Дело принимало стремный оборот.
- Какой пьяный, у него - сердце!
Эдик патетически схватился обеими руками за собственную грудь. Публика примолкла.
- Граждане, разойдитесь, пожалуйста, больному нужен воздух!
Люди опасливо попятились.
- Может быть, врача вызвать, - неуверенным тоном прозвучало чье-то предложение.
- Зачем врач? Не надо врача! Я его знаю, он сейчас просто так полежит и отойдет!
Тем временем подошел милиционер.
- С человеком плохо, - объяснили ему из публики, еще на подходе к телу.
- Граждане, разойдитесь, не толпитесь вокруг больного! - милиционер начал пассами рассеивать толпу, словно ликвидируя в общественном пространстве невидимые энергетические пробки.
Но не успела публика как следует разойтись, как Снегирев вдруг открыл глаза, сел, вытянув ноги, с удивлением посмотрел по сторонам и громко спросил Эдика, указывая на милиционера пальцем:
- А этот хуй что здесь делает?
Все опешили. Сам служитель порядка, наверное, в первую очередь. Но только - не Эдик. Он бросился поднимать Гену на ноги и резко потащил к выходу на посадку:
- Это американский гражданин, у него дипломатический паспорт! - прокричал он истерично в лицо милиционеру и толпе одновременно, уволакивая упирающегося и мычащего Гену.