—- Ну и что вы предлагаете?
— Нужно сделать так, чтоб машиностроение восточных районов максимально удовлетворяло местные потребности.
Лядов сощурился еще больше, помял подбородок и рассмеялся.
— Очень убеждает. — сказал он. — А как вы думаете, почему все это происходит? Ну, с нерациональными перевозками? Может, от бесхозяйственности нашей, а? От головотяпства? Ведь все, что вы рассказали, — сущая правда, и всем это известно.
Сергей смутился. Именно так он и думал. Но вопрос Лядова таил коварство.
— Слыхал про Нерчинский электромеханический завод? — спросил Геннадий Александрович. — Там сейчас выпускается электродвигателей в десять раз меньше, чем на вильнюсском заводе «Эльфа»; зато всю продукцию он поставляет своему району. Казалось бы, идиллия в духе Алтунина. Только очень дорого обходятся покупателю нерчинские электродвигатели — выгоднее привозить их из Вильнюса, чем делать у себя. А почему так? Да потому, что на небольшом Нерчинском заводе невозможно внедрить специальное и автоматическое оборудование, передовые формы и методы организации производства.
— Значит, нужно расширить нерчинский завод! — убежденно сказал Сергей.
Лядов с удовлетворением потер ладони.
— Правильно. Вот вы и в лузе! А знаете, к чему приведет такое расширение? Скажу вам по секрету: свыше восьмидесяти процентов продукции расширенного завода придется вывозить в другие районы страны. Опять колоссальная загрузка транспорта...
Как всегда, Лядов разбил доводы Алтунина с присущим ему изяществом. Сергей и опамятоваться не успел, как оказался в ловушке, подстроенной Геннадием Александровичем.
Для Алтунина это было уроком.. Оказывается, неподготовлен он к серьезному разговору, хоть и полагал, будто учел все.
— Запомните, Сергей Павлович, — сказал Лядов на прощание, — даже в Западной Сибири, несмотря на высокий уровень развития промышленности, сельского хозяйства и других отраслей, объем потребления машин ниже объема местного их производства. Ниже! Остальное приходится вывозить в европейскую часть.
— Выходит, не следует мне вылезать со всем этим на коллегию? — спросил Сергей совсем убитый.
По всей видимости, Лядову стало жалко его.
— Почему же? — возразил он. — Проблема есть проблема. Скорее, правда, не проблема, а концепция. И вы вправе ставить вопрос об ее уточнении. Сами понимаете: одному человеку такой воз не под силу. Возможно, коллегия сочтет нужным подключить научно-исследовательские институты. Ну, а главк ваш в самом деле пора переводить на хозрасчет.
С тем они и расстались.
Чем ты живешь, Алтунин? Есть ли у тебя в жизни свой, личный интерес, кроме интересов производственных? Может быть, интересы семьи? Может, сыновья — Павлик и Юрашка?
Кира упрекает:
— Растут все равно что без отца. Где твое влияние на них? Они тебя и не видят. Все мне приходится... Павлик опять принес двойку по литературе. Подумать только! В сочинении ляпнул: «Классики писали главным образом про лишних людей — и это было интересно. А сейчас пишут неизвестно про кого и неинтересно».
Сергей рассмеялся.
— Малец в меня пошел: пытается мыслить самостоятельно. Я этих двоек перетаскал на своем веку больше, чем стальных болванок. Возможно, потому что совсем без отца вырос. А как видишь, в аморальную личность не превратился... По-твоему, воспитывать детей — это сидеть около них и сдувать пылинки, читать лекции о том, как хорошо быть гармонически развитой личностью. Я вон спортом с ними занимаюсь, к технике приучаю. Современный школьник должен уметь управлять автомашиной, обращаться с механизмами, электричеством, электроникой. А литературе пусть учителя обучают: они знают ее лучше, чем я.
— Да разве в том дело? — досадовала Кира. — Ребенку нужна отцовская ласка. Мы для тебя просто не существуем...
Он не понимал, чего от него хотят. Он любил Киру и сыновей любил, но роль няньки ему не нравилась. Ласка его была скрытой, застенчивой. Нежить сыновей не умел и не желал: пусть растут настоящими мужчинами. Ему казалось иногда, что Кира портит их излишним вниманием, подарками.
Кире стоило больших трудов затащить его в театр, в кино, на художественную выставку. Даже телепередачи он не смотрел: уединялся по вечерам в своем домашнем кабинетике, корпел над грудами бумаг и книг.
Конечно же, Кира была абсолютно права, упрекая его в том, что он обедняет себя таким образом, эмоционально глохнет. Сергей покорно соглашался: