Это несправедливо. Лядов «перетащил» пока одного Алтунина. И за то же самое время выдвинул на должности директоров предприятий более трехсот человек, на должности главных инженеров - почти столько же. Перевел в Москву десятки талантливых работников из разных областей, краев, республик, а не только из Сибири. Лядов повсюду выискивает талантливых людей, он болен «кадровой» болезнью. Зная, сколь еще несовершенны методы «оценки персонала», он пытается как-то улучшить дело, полагаясь на свой многолетний опыт. Разумеется, и у него случаются издержки. Тот же Замков...
Но не выдумал ли ты, Алтунин, «замковщину»? Существует ли она как явление? Может быть, ты все же был прав, когда понял Замкова как фигуру почти трагическую? Замков без сожаления оставил свое место в министерстве, устремившись туда, где, как ему казалось, сможет приносить большую пользу. Так иногда постаревший спортсмен рвется на ринг или на беговую дорожку, уверенный, что он еще способен ставить рекорды - только бы допустили!.. Но Замков опоздал: ему, по сути, нужно все начинать сначала, наращивать практический опыт. Если бы взял сперва, к примеру, небольшой завод, возможно, постепенно и втянулся бы. А Лядов, поверив в Замкова, бросил его в самое пекло, где и опытному справиться не так-то легко. Все идет опять же от своеобразной лядовской установки: «Переход к новым методам управления требует не только повышения квалификации руководителей, а и привлечения к руководству работников нового типа». Так-то оно так, но почему он решил, будто Замков и есть работник нового типа?
Во всяком случае, Алтунин не хотел бы, чтоб его сыновья работали под руководством Замкова.
Ну, а если бы твоих сыновей направили под начало Скатерщикова?..
Тут было над чем задуматься. И лишь подумав, Алтунин ответил: «Я не возражал бы!..»
Как ни странно, именно к этому он пришел. В Скатерщикове была крепкая сердцевина. Во всяком случае, Петр Федорович заставил бы детей Алтунина продуктивно работать. Научил бы их деловой хватке, устойчивости... Да мало ли чему еще можно было бы научиться у Скатерщикова, болеющего за процветание отрасли по-своему! Не так, как «практический идеалист» Алтунин, но все-таки болеющего. Как бы то ни было, а объединение «Самородок» передовое.
...Сергей думал о десятках и сотнях других людей. Если в самом начале, когда выдвинул идею зонирования, чувствовал себя чуть ли не одиноким, то сейчас убедился: его понимают, ему стремятся помочь. И руководители министерства, и директора предприятий, и коллективы заводских рабочих, партийные, комсомольские, профсоюзные организации. Все хотят порядка, без которого немыслимо дальнейшее движение вперед.
Проблема зонирования сейчас стала лишь одним из блоков громадного здания, которое возводил Алтунин. Ему хотелось, чтобы планы всех предприятий промобъединения были бы напряженными и в то же время стабильными, чтоб в течение года они не менялись, чтоб министерство воздерживалось давать дополнительные задания без крайней необходимости. Он хотел, чтоб рабочие шире привлекались к управлению производством, и стал бдительно следить за этим. Он настойчиво стремился увязать интересы отраслевые с интересами всего народного хозяйства, а равно и с местными особенностями. Тут многое помог прояснить Букреев...
Только бы успеть с перестройкой, а там будь что будет!
Сергею казалось, будто Лядов внимательно наблюдает за каждым его шагом. Как тот французский бог, который сидит в углу и молчит. Только Геннадий Александрович помалкивает до поры до времени. Придет время, и он напомнит Алтунину об умении пользоваться властью, подбирать советников и исполнителей, которые дополняли бы друг друга в специальных вопросах. Что ж, Алтунин готов отчитаться. И на коллегии и на парткоме, где угодно. Именно такими советниками он окружил себя. Они не из резерва Лядова, но это те самые работники нового типа, которые успели проявить себя.
Ваша опека кончилась, дорогой Геннадий Александрович. Как говорил Проперций Младший, недоразумения нельзя устранить спором, их можно устранить лишь с помощью искреннего желания понять точку зрения другого. Алтунин согласен предпринять такую попытку. Но согласен ли Лядов?..
В тихие ночные часы Сергей вел долгие, неторопливые беседы и с Лядовым, и с Карзановым, и со Скатерщиковым. Искренне желая понять каждого из них, он осмысливал прежде всего самого себя.