Но таяли призраки ночи, и Алтунин вновь обретал практическую твердость. Крутил и крутил свое колесо, не останавливался ни на минуту...
...Сегодня утром его вызвали на коллегию.
- Мой отчет будет? — спросил он по телефону у секретаря коллегии.
Секретарь словно бы замялся. Не совсем уверенно пробасил:
- Нет, не будет.
- А что будет?
- Оргвопросы и прочее. Узнаете, когда придете. Ваша явка обязательна. И не опаздывайте...
Секретарь повесил трубку. Сергей заволновался, ощутил на лбу малодушную испарину. Не понравился отчужденный бас секретаря. Так разговаривают с теми, кто словно бы и не причастен к министерству. Уму непостижимо! Еще никогда секретарь, человек учтивый, любезный, не разговаривал с ним так сухо.
Собственно, отношение секретаря не задевало. Однако за этим кроется, пожалуй, отношение Лядова и других членов коллегии. Мы всегда усматриваем за отношением одного человека отношение целой группы людей. И при том задумываемся, начинаем прикидывать, что бы это могло значить? Возникает мнительность...
Сергеем овладело раздражение. Мелькнула мысль: «Возьму и не пойду на коллегию! Скажусь больным».
Но это смахивало на мальчишество, и он сразу опомнился. Умерь свой пыл, Алтунин. прояви «эмоциональную зрелость»! Все еще не можешь привыкнуть к неопределенности? Вдруг на коллегии тот же Лядов скажет: «Предлагаю освободить в связи с...»
В конференц-зал Алтунин пришел рано. Поздоровался с теми, кто опередил его. Ответили сдержанно.
Лядова еще не было. Секретарь копался в бумажках и даже не взглянул в сторону Алтунина.
Снова нахлынуло уныние. Что здесь готовится?
Ну да ладно! Уселся на свое обычное место - в уголок. Решил держаться невозмутимо. Знал: невозмутимость производит гораздо большее впечатление, чем громогласные попытки навязать свое мнение членам коллегии.
Не будь трибуном, Алтунин. Будь инженером. Солидным руководителем. Реалистом.
Он сидел в своем углу и уже радовался: основное все-таки успел сделать. Бросил надежные семена. Всходы будут, хоть семена и железные, с очень твердой скорлупой.
Сидел, стараясь уверить себя, что ничего особого не случилось и, должно быть, не случится. Мнительность - и только. Очень полезно сейчас поостыть немножко, мобилизовать нравственные резервы. Каждая коллегия - нервная встряска.
Было пасмурное утро, за окнами - сплошной мрак. В зале сияла стандартная люстра, придавая казенному помещению своеобразный уют. Сергею представились почему-то тысячи таких вот конференц-залов - и повсюду заседают, взбалтывают, перемешивают деловые страсти; на кого-то навалились с разных сторон, а тот, бледный, растерянный, неумело отбивается; кто-то в полную силу легких разворачивает перспективы - и ему внимают с каменными лицами. Привыкли и к широким перспективам, и к захватывающим планам. Сейчас трудно удивить масштабами, проектами...
Представив подобную картину, он совсем повеселел.
Из боковой двери вышел Лядов, как всегда, улыбчивый, по-юношески стройный, стремительный. Обаяния у него не отнять! По укоренившейся многолетней привычке Сергей сразу же внутренне потянулся к нему, но опомнился: они ведь разучились понимать друг друга.
Окинув собравшихся быстрым взглядом и, конечно, заметив Алтунина, Лядов сел.
Бесшумно прошел к столу Андриасов. Хорошо, что он здесь!..
Андриасов тоже отыскал глазами Алтунина, широко и ободряюще улыбнулся ему. Значит, в обиду не даст...
Секретарь коллегии поправил свои темные, как у детектива, очки, откашлялся, попробовал свой бас и объявил:
- Для начала - короткое сообщение. Вернее, приказ. Как вы знаете, до сих пор должность первого заместителя министра была вакантной. Рад сообщить: на эту должность решением Совета Министров назначен Геннадий Александрович Лядов! Поздравим его...
Сергей искрение порадовался: «Вот так Лядов! Еще один скачок. И какой скачок!»
Но тут же появилась озабоченность: значит, кто-то другой станет курировать алтунинскую подотрасль... Кто?.. С Геннадием Александровичем все-таки можно было «выяснить отношения». А как поведет себя тот, другой? Не завяжется ли сразу тугой конфликт?
Беспокоило и еще одно: теперь Геннадий Александрович может, несмотря на возражения Алтунина, забрать к себе Карзанова, навязать в заместители Сергею Скатерщикова, навечно утвердить Замкова и не утвердить Мухина. Он может даже поставить вопрос об Алтунине, если алтунинские реформы станут раздражать его. И члены коллегии не рискнут перечить первому заместителю министра. Ему дано право самостоятельно принимать решения. Самостоятельно!
Сквозь заседательскую маету доносился голос директора какого-то завода: