– Ты опять хочешь попытаться прорваться? – перебил его Михаил. – Вадик, друг мой! Пойми – это не войсковая операция и не партизанская война. Никто и ни с кем не должен вступать в бой. Нам надо просто переправить Али-Бабу на ту сторону живым. Не устраивать шум, чтобы к месту переброски стянули все войска с округи, не устраивать бойню, а по возможности, тихо и скрытно, доставить его в оговоренное безопасное место и передать встречающим. Не высадить на том берегу, где попало, а именно передать, да еще и так, чтобы он мог спокойно покинуть приграничную Зону. Я верю, что ты прорвешься, но, пойми, этого от нас не требуется. Поэтому, прошу, слушайся Саманту. Просачиваться куда-то – это ее конек. Сэм, – позвал он. – А что если погоды действительно не будет? Что тогда?
Саманта пожала плечами.
– Я, в общем-то, на погоду и не очень рассчитываю, Миша. Погода, конечно, штука важная, но настоящие орлы летают в любую погоду.
Она улыбнулась, с гордостью вскинув крупный, словно вышедший из-под рук римского скульптора, подбородок.
– Действительно, похоже, что зарядило минимум на пару дней, а у нас такого времени нет, поэтому решение просится само собой. Только учти, совсем скрытно переброситься не выйдет. Летом на планере еще можно было бы попробовать. Или на крыле, но без мотора. А сейчас зима, мать бы ее так, матушка! Но, я думаю, что сильно шуметь мы не станем, если не нарвемся на стрельбу… Если Бог даст, конечно…
Она вздохнула и окуталась белым, легким облаком, тут же упавшим вниз, на воротник.
– Тут дело такое дело, ребята: есть у меня еще один самолет, вдобавок к новому, угнанному… Условный, правда, самолет. Что-то типа конструктора из мелких деталей… – она хмыкнула. – Но тут уж не обессудьте, выбирать особо не из чего. Мы его собрали из того, что осталось после… Ну, ты помнишь, что случилось весной… Когда у нас за неделю сбили два самолета. Ребята три дня назад еще возились с отладкой мотора, а перед самым отлетом я не заглядывала в ангар, но, в целом – машинка уже была почти в порядке. Во вторник они собирались её испытывать, а сейчас у нас среда. Думаю – результат есть. Этой машиной я готова рискнуть. Новым самолетом рисковать не могу, прости, он нам позарез нужен для грузовых рейсов, а этот – дам. Может быть, сама и слетаю, для верности! Так что, Вадик, если у тебя есть горячее желание проехаться на вашем «бублике», то можем смотаться ко мне в Промежуточный лагерь. Оттуда свяжемся по спутнику с Гнездом, я договорюсь с летунами… Одно но… При такой видимости сажать машину надо будет по маякам. Если район под наблюдением, то они для спутниковой разведки, как костры ночью. Не дай Бог эта зона у них на карандаше: по таким реперам, как жахнут ракетами – костей не соберем.
– Чего зря мотаться в Промежуточный лагерь? Близкий свет, что ли? – спросил все еще обиженный Вадим. – У Сорвиголовы тоже «спутник» есть…
– С защищенной линией? – улыбнулась Саманта. – С отдельным кодированным каналом? Наш Игорь в Москве сейчас такая шишка, что пробу некуда ставить. У него, Вадик, большой бизнес – и ты об этом знаешь! Наркотики, оружие, люди – все через него: что в Зону, что из Зоны. Мы, Вампиры, конечно, вне закона, только вне какого закона? Кем этот закон писан? И где? И для кого? Официально, как организации, нас нет. На нас ракеты наводить не будут, можешь мне на слово поверить. Кто же режет курицу, которая несет золотые яйца?
– Но вас же сбивают? – искренне удивился Вадим. – Весной, вот, ты сама говорила… И во время танковой атаки! Да я сам видел, как патрули твоих ребят вешали! Сам их потом со столбов снимал!
– Тут ты прав – это летать нам можно, а вот попадаться нельзя – это смерть! – сказала Саманта жестко. – Правила такие. По сути, нас не трогают, потому что сотни чиновников каждый месяц получают от Игоря конверты с деньгами, и это не только наш, но и их бизнес. А вот в частности… В частности мы, для всех сторон конфликта, такие же бандиты, как и те выродки, что насилуют и грабят на дорогах Зоны. И если вертолетное боевое звено видит перед собой цель…
Глаза у Сэм стали холодными, как мельтешащие вокруг снежинки. Чувствовалось, что она заставляет себя говорить через силу. Тема была – табу, и Сергеев знал, что Саманта говорит искренне лишь под влиянием момента, а, значит, скорее всего, в первый и последний раз.
– Дорогие грузы идут через кордоны зеленым коридором. А то, в чем наши дольщики не заинтересованы – уже наш риск. Они – чиновники и дорожат своим местом. Мы платим им не для того, чтобы они нарушали закон, а для того, чтобы закон для них могли нарушить мы. Так что – все честно. Ты у Миши бы спросил, как обстоят дела, святая наивность. Он тебе много чего порассказать может: и про Героиновый Тракт, и про Плантации, и про то, сколько стоят караваны, которые идут на Восток и на Запад. С тех пор, как в России утвердили смертную казнь за торговлю наркотой, канал работает, как часы. Риск – это всего лишь высокие цены. А что? Заводы на Ничьей Земле – это же так удобно! Кто станет искать завод в Диком Поле, например? А возить продукцию совсем недалеко! Это же не просто большие деньги, ребята. Это деньги огромные! За такие деньжищи душу продают без размышлений! Игорек, вот, как стал пенсионером, от щедрот мне долю увеличил, чтобы не так обидно было по Зоне шариться, пока он на кремлевских раутах звездами на мундире звенит. Так что я теперь женщина очень состоятельная. Можно сказать – невеста с богатым приданым. Это я для тебя говорю, учти, Сергеев… Но за эти деньги, – она глубоко вдохнула морозный воздух и снова шумно выпустила его наружу, но уже не облачком, а клубящейся, дымной струей, и голос ее дрогнул. – За эти сраные деньги я хороню своих ребят. Я посылаю их на смерть. За эти деньги я убеждаю их, что они, блядь, Робин Гуды, а не мои с Игорешкой наемники, отрабатывающие каждую вложенную в них копейку своей кровью… И что делают они общее благородное дело, а не дохнут за наш с ним бизнес…
Она внезапно замолчала. Вадим посмотрел на Сергеева, потом перевел взгляд на Саманту и только покачал головой.
Лошадка продолжала свой неторопливый бег по лесной дороге. Ветви, нависающие над санями, роняли вниз снежные хлопья, и вьюга подхватывала их на лету, дробила и весело швыряла вверх мелкой пылью. Скрип снега под полозьями заглушал глухой стук широких копыт.
Левин решению Сергеева не удивился, только плечами пожал.
– Что тебе для этого нужно?
– От тебя? Практически ничего. Я поговорю с Али-Бабой и могу трогаться в путь.
– Снаряжение? Патроны?
– Не откажусь, конечно. Сколько не жалко – дай. Хотел я для Равви оставить хувер, чтобы твои ребята его перегнали, как время найдется, но, прости, наверно не смогу. Поеду на нем…
– Правильное решение, – одобрил Лев Андреевич. – Не танк, конечно, но все-таки… А вот как ты в такую завируху дорогу найдешь – не понимаю. Миша, я вот что тебе скажу…
Он замялся.
– Про наш разговор… Ты, в общем, кругом прав был, тут и спорить нечего, но у нас здесь свои порядки. И то, что хорошо для всего света, необязательно хорошо для нас. Согласен?
Теперь пожал плечами Сергеев.
– Тебе виднее.
– Думаешь, что я не прав?
– Время покажет, Лева. Думаю, что не прав. Потому, что ты Лев!
Левин невольно не смог сдержать улыбку.
– Я подумаю над тем, что ты посоветовал…
– Ты уже подумал, – сказал Сергеев спокойно. – И оставишь все, как есть. Это твой выбор, Лев Андреевич. Твоя позиция. И нечего пришлому мародеру лезть в чужой монастырь со своими правилами. Ты не возражай, я же знаю, о чем говорю. Кто я и кто ты? Я никто, а ты… Ты взял на себя ответственность за людей. Это поступок, друг мой, а умение совершать поступки дает нам право совершать ошибки. И делать это с уверенностью в собственной непогрешимости. Решить неправильно иногда лучше, чем вообще не решить. У тебя именно тот случай. Делай, что должно. Все, закрыли тему. Ладно?
Левин помолчал, пожевал губами, поднял на гостя свои темные, блестящие глаза и кивнул.
– Ладно. Людей дать?
– Со мной пойдет Вадим.
– Миша, ты же не на парад едешь!
– А я не пока знаю, куда еду… Вот поговорю с Али-Бабой – и узнаю… Может быть…
– А ты со мной поговори, – предложил Лев Андреевич. – Может, и я на что сгожусь! Я знаю, ты гордый, ты моими ребятами рисковать не захочешь, но сам посуди, разве ты, когда сюда ехал, представлял себе, что решать придется совсем не те задачи, что планировал? Ты хоть представляешь себе, куда собираешься соваться?