Суриков сложил газету. Холлис, мельком взглянув на него, заметил тревожное выражение на его лице.
- Расскажите мне все, что вам известно и откуда у вас эти сведения, сказал Сэм.
- Сначала расскажите, что известно вам.
- Только то, что я должен расспросить об этом месте. Этого вам достаточно.
- Мне надо все обдумать, - сказал Суриков.
- Вы занимаетесь этим с первого дня, как вступили со мной в контакт год назад, генерал.
- Ладно, но у меня есть условие: я хочу уехать из России. Мне бы хотелось провести свои последние дни на Западе.
- Вы думаете, что они знают о вас? - спросил Холлис.
- Нет, но узнают, если я предоставлю вам эту информацию. Мне бы хотелось уехать в Лондон.
- Вот как? Моя жена живет в Лондоне. Ей никогда там не нравилось.
- Сколько времени понадобится, чтобы переправить меня на Запад?
- Перелет туда занимает примерно около четырех часов, генерал. Обратитесь за выездной визой, и мы встретимся в кассе предварительных заказов Аэрофлота. Билет в один конец, разумеется?
- Вы хотите сказать, что не в состоянии никого отсюда вывезти?
- Все на самом деле не так уж просто.
- Если вы не способны вывезти меня, то я отказываюсь с вами сотрудничать.
Холлис задумался. Потеря запаниковавшего и вышедшего из строя агента одно, а потеря его с переходом в другую разведслужбу - иное. По инструкции требовалось дать своему источнику время для размышления и не пытаться "выжимать" его. "Выжатые" агенты неизбежно попадались, и потом КГБ предпринимал нужные шаги, чтобы восполнить понесенный ущерб. Однако если Суриков отправится к англичанам и потом провалится там, то Холлис никогда не узнает, до какой степени он "расколется" на Лубянке.
- Или во Францию, - продолжал генерал. - Я сносно говорю по-французски. Я мог бы жить в Париже.
- Если вы собрались во Францию, то с таким же успехом можете сразу пойти в КГБ и тем самым сэкономить время. Там все схвачено, генерал.
- Не пытайтесь меня запугать. Мой третий выбор - немцы. Итак, жду ваших предложений.
- Мы это обдумаем. Вы - тоже. Запад далеко не таков, каким его представляют.
- Не шутите со мной, полковник. - Суриков закурил.
Холлис внимательно смотрел на генерала. Он понимал, что должен соблюдать крайнюю осторожность, руководя действиями подобного человека.
- Видите ли, полковник, если я достану то, о чем вы меня просите, то нам обоим нельзя оставаться в России.
Холлис вспомнил свою первую встречу с генералом Суриковым. Год назад на приеме в югославском посольстве по случаю Дня Независимости Суриков подошел прямо к нему и представился по-английски: "Полковник Холлис, меня зовут Валентин Суриков". Он был в форме генерала Военно-Воздушных Сил СССР, поэтому Холлис ответил так, как того требовала военная вежливость: "Рад с вами познакомиться, генерал".
Суриков спокойно продолжал: "Я бы хотел передать вашему правительству документы весьма деликатного характера. Передайте тому, кто ведает этими вопросами, что на следующей неделе он может встретиться со мной на приеме у финского посла". - С этими словами генерал удалился.
На прием у финского посла явился сам Холлис.
И вот, через год, здесь, на площади Дзержинского, Холлис соглашался с Суриковым, что так или иначе, но они завершают свою опасную связь.
- Вам нужна информация, - говорил генерал. - Я назвал вам свою цену. Но хочу вас предупредить еще раз, полковник. Если я выполню вашу просьбу, нам обоим нельзя будет оставаться в России.
- Вы знаете полковника КГБ Бурова? - спросил Холлис.
- Возможно.
Генерал встал.
- Мы тут слишком задержались. В следующее воскресенье я приду на могилу Гоголя. В час дня. И вы расскажете, как вы доставите меня на Запад, а я передам вам половину секретных сведений. Вторую половину я предоставлю в ваше распоряжение, когда окажусь в Лондоне. До встречи.
Суриков молча повернулся и пошел через площадь. Холлис только сейчас понял, что недооценивал генерала. У предательства Сурикова не было видимых причин - он ни разу не взял ни рубля, ни доллара и не требовал перевести деньги на его имя в швейцарские банки. Он не надоедал Холлису просьбами достать ему что-нибудь из американского магазина. Генерал не менял своих идеологических взглядов. Судя по его же словам, он лично не пострадал от этой системы. Ни он и никто из его семьи не отбывали срок в лагере или ссылке. Должность Сурикова была самого высокого ранга. Он принадлежал к советской военной элите и пользовался всеми ее привилегиями. Можно сказать, кандидатура, не подходящая для шпионажа. И вот теперь генерал дал понять, что знает себе цену.
Глава 15
Сэм Холлис вошел в кегельбан, расположенный в подвальном помещении канцелярии. Это было любимым местом отдыха многих сотрудников посольства. Холлис купил в баре банку пива и присел у стойки.
Последнее время его неотступно преследовали мысли о Лизе Родз. Он даже старался заставить себя не думать о ней. Теперь он считал себя ответственным за ее безопасность. С тех пор, как Сэм стал некой движущейся мишенью, он не мог допустить, чтобы Лиза находилась рядом.
Временами Сэм задумывался о том, стоила ли эта игра их жизни. Он размышлял о Греге Фишере, Джеке Додсоне, Эрни Симмзе, о военных летчиках, считавшихся погибшими или пропавшими без вести.
Сэм маленькими глотками пил пиво и наблюдал за играющими.
Россия, как казалось Холлису, более чем другая страна, в которой он когда-либо служил, изменяла людей - приезжали туда одним человеком, а уезжали другим. Здесь каждый американец находился под пристальным наблюдением своих и чужих. Ты просыпался в напряжении, жил в напряжении и засыпал в напряжении.
Подошел Сэз Айлеви со стаканом скотча и присел рядом.
- Покатаем шары пару партий? - предложил Холлис.
- Во "фрейм"? Нет, благодарю.
Холлис понимал, почему Айлеви захотел встретиться с ним именно здесь. Вокруг стоял такой шум, что любые "жучки" не сработали бы, как и направленные микрофоны кагэбэшников, установленные в соседних домах. Кроме того, Сэз подозревал, что безопасные комнаты напичканы подслушивающими устройствами американских спецслужб.
- Ас явился? - спросил Айлеви.