- Да.
- Он поможет нам в этом деле?
- Думаю, да.
- Почему вы так считаете, Сэм?
- Просто интуиция.
- Гм... Довольно шатко. Теперь, когда мы наедине, почему бы вам не рассказать мне о французской супружеской паре, с которой вы беседовали? А также о вашей поездке в Можайск? Вы даже можете мне рассказать то, о чем я никогда не думал вас спрашивать.
- Я усматриваю в этом соперничество между нашими службами, Сэз. И поэтому защищаю свою собственную крошечную вотчину. Это придает мне ощущение ценности и значимости.
- Ладно, пока мы можем следовать каждый своим путем. Но прошу об одном - соблюдайте осторожность в разговоре с Пентагоном, а я буду также вести себя с Лэнгли.
- Почему?
- Вы знаете почему. Это дело настолько серьезно, что они попытаются взять его в свои руки. Затем вмешаются госдепартамент и Белый дом, и мы превратимся в ничтожных марионеток, управляемых болванами. Однажды мы рисковали жизнью на войне, Сэм, после которой стало ясно, что она была бессмысленна. Все еще не перестали злиться из-за этого? Вам бы еще хотелось рассчитаться с Вашингтоном? А может быть, вернуть домой хотя бы несколько пилотов? Вы же знаете, что их там нет, Сэм. И я тоже знаю.
Холлис посмотрел Айлеви в глаза.
- Я стараюсь следовать здравому смыслу и логике, Сэз. Но никогда, слышите, никогда больше не пытайтесь обрабатывать меня подобными аргументами. Не лезте в прошлое. Это мое личное дело.
Айлеви выдержал его взгляд и кивнул.
- О'кей. Это удар ниже пояса.
Он подошел к бару и вернулся еще с двумя банками. Протянул полковнику пиво и сказал:
- Я думал об Асе. Не знаю, позвонит ли он? А вы как думаете?
Холлис знал, что это означает: "Докажите мне, что ваш человек не двойной агент", - и напомнил Айлеви:
- На него всегда можно было положиться.
- Похоже, это так. Все, что он вам передавал, проверено и моими людьми, и вашими. И все же...
Холлис разглядывал Айлеви: итальянский синий шелковый костюм, сшитая на заказ рубашка и галстук "Либерти", начищенные до блеска туфли. Сэз тратил кучу денег на отличную одежду. Говорили, что в Москве он одевается лучше, чем в Вашингтоне. Похоже, это была демонстрация специально для русских. В Большом театре он всегда появлялся только в смокинге.
- Как у вас сейчас дела с сексом, Сэз? - перебил его мысли Холлис.
- Полагаю, это довольно личный вопрос.
- Нет, профессиональный.
- Ну... Мне не надо напоминать вам, как недавно нашим морским пехотинцам, что местные девицы запрещены. Вообще-то, теоретически, у наших коллег имеются жены.
- Ну, это теоретически.
- А в данный момент в посольстве находятся тридцать две одинокие женщины, и наверняка двадцать из них уже с кем-нибудь спят.
- Неужели? А откуда вы знаете?
- У меня здесь на каждого досье. Отвратительно, правда?
- Воздержусь от комментариев.
- Что касается женщин из других западных посольств, то интимные отношения с ними запрещены сотрудникам спецслужб, коими являемся мы с вами. Нам можно спать только с американками. Вы могли бы пошататься по валютным барам и найти там американскую туристку.
- А вы так и делаете?
- Иногда... Уверен, что ваша жена не вернется. Тем не менее пока вы не получите развод, придется играть по правилам. - Он улыбнулся и похлопал Холлиса по плечу. - О чем задумались, Сэм?
- Просто уточняю правила.
- Что произошло между вами и Лизой? Это - профессиональный вопрос.
- Загляните в свое досье.
- Дело ваше, - холодно сказал Айлеви. - Но поговорим о деле.
- Вообще-то оно принимает новый оборот.
- Что такое?
- Ас хочет переправиться на Запад.
- В самом деле? Может, он просто хочет выяснить, каким образом мы вывозим отсюда людей?
- Возможно. А может быть. Ас действительно хочет сбежать.
Холлис вертел в руке банку с пивом. У Сэза в его профессиональной броне было одно слабое место: он лично недолюбливал русских. Конечно, не любить советский режим - его работа. Однако это иногда мешало ему объективно оценивать того или иного человека, сформированного этим режимом.
- Я не собираюсь избавляться от него или передавать его вам, если вы этого добиваетесь, - произнес Холлис.
- Что же он обещает в обмен на Запад? Какое-нибудь сенсационное сообщение о Бородине?
- Да.
- Наверняка он наварит целый горшок любого дерьма только для того, чтобы смыться отсюда. Вы снова встречаетесь с ним?
- Да. - Холлис поставил банку на пол и вытер руки о брюки. - Но мне не нужна компания.
- Мне бы хотелось самому побеседовать с ним.
- Не думаю, что это стоит делать шефу отдела ЦРУ.
- Позвольте мне самому решать, что делать.
- Разумеется.
В Лэнгли Айлеви считался гением политического анализа. Его прогнозы относительно Советского Союза, особенно горбачевской гласности, оказались настолько близки к истине, что породили шутку, будто у Сэза был приятель в Политбюро. Айлеви прибыл в Москву примерно три года назад в качестве третьего помощника шефа отдела ЦРУ. Теперь он уже стал шефом всего отдела. Он не разрешал покидать территорию посольства без сопровождения по меньшей мере двух сотрудников службы безопасности и одной капсулы с цианидом. Холлис знал, что сам Айлеви частенько уходил из посольства без первого, однако он был уверен, что никогда - без второго.
Айлеви официально работал в дипломатической миссии сотрудником по политическим вопросам, однако это прикрытие было весьма прозрачным. Кагэбэшники знали, кто он на самом деле.
- Может быть, это провокация со стороны Аса, чтобы выманить вас и убить, - предположил Холлис.
- Даже они не убивают высокопоставленных американских дипломатов.
- В вашем случае они могут сделать исключение. К тому же вы - не дипломат.
- Дипломат. У меня есть дипломатический паспорт.
Холлис встал.
- Чем вы занимались в Садовниках вечером в пятницу? - спросил он.
Айлеви тоже поднялся.
- Там праздновали Суккот. Праздник сбора урожая. Нечто вроде благодарственного молебна.
Холлис слышал, что когда-то Айлеви прожил несколько месяцев в русской еврейской общине Бруклинского района Брайтон Бич. Там он научился говорить по-русски и, возможно, был единственным в посольстве человеком, который действительно мог бы сойти за русского.