— Ну в этот раз она добавила еще, что засекла тебя сегодня на выходе из школы со взрослым бритоголовым мальчиком… Это, я так понимаю, твой Леша… И что вызывала тебя сегодня на разговор.
— Было дело. Она объясняла мне, как надо жить. Существовать. Подчиняться…
— Она говорит, ты не прониклась.
— Серьезно?
Мама разлила по бокалам игристое — неожиданное дополнение к такому же неожиданному подарку.
— Ну что, за твои очередные пятерки! Или за олимпиаду… Ты на этой неделе ничего не выигрывала? — Мать явно пребывала в шутливом настроении.
Я ответила отрицательно, мы чокнулись, глотнули шипучки.
— Оксана пригласила меня пообщаться лично. Завтра пойду. Повеселюсь.
— Ты только шубу не надевай. И не кури у всех на виду!
Недавно после родительского собрания моя и Олина мамы, на которых Оксана отрывалась почти все отведенное время, демонстративно закурили на крыльце, прямо у окна учительской. На следующий день об этом трендело полшколы.
— Да-да, я помню, там есть гаражи.
Школа у меня самая обычная — с потрескавшимися потолками, исписанными стенами и обшарпанными партами. Иногда мы называем ее «болото» — она находится на Болотной улице. Хотя, конечно, не только поэтому. Просто там водятся жабы. Например, Оксана.
— Ну рассказывай, как твоя мать пообщалась с классной, — вполголоса сказал опоздавший на физику Андрей, подсаживаясь ко мне.
Физику я не люблю, и физичку тоже — она считает себя колдуньей и народной целительницей, а свою науку — магическим языком посвященных. А вот Андрей очень даже ничего. Был бы он на пару лет старше — возможно, я разделила б с ним не только школьную парту.
Я вкратце описала ему вчерашний скандал — со слов матери, которая, как всегда, забыла захватить на встречу конфеты, букеты и серьезное лицо. Сначала Оксана в очередной раз сообщила ей, что я курю, пью и целуюсь с парнями. Все по программе. Мама, как обычно, не проявила должной озабоченности. Полчаса они препирались — то на спокойных, то на весьма повышенных тонах. Оксана гордо рассказывала, как круто воспитала ее собственная мать — тоже педагог. Мама в ответ вежливо заметила, что сделает все для того, чтобы из ее дочери не получилось нечто похожее. Напоследок Оксана разочарованно кинула: «С вами бесполезно разговаривать!» Убедилась наконец.
Прозвенел звонок, я уже собиралась закрыть нетбук и смыться на свидание к очередному Васе, но в класс зашла Оксана. У нее подергивалась губа.
— Детишки, я пришла по поводу конкурса. Чтобы заслужить дополнительные баллы, я организовала для вас экскурсию…
В этот момент ее взгляд привлекло ярко-розовое пятно. Мой компьютер.
— Подгайко, это что? Ты вообще в курсе, что на уроках запрещено пользоваться техникой?
— Сейчас перемена, а в уставе сказано только про мобильники. Имею право!
Ее губа подпрыгнула до самого носа. И вдруг случилось что-то малопонятное. Она чуть не плача ринулась ко мне, споткнувшись по дороге об оттопыренный линолеум, выхватила из моих рук нетбук и молниеносно исчезла в школьных коридорах.
В классе воцарилась тишина, которую нарушила Оля, без всякого сожаления произнеся:
— Похоже, ты довела ее до ручки.
— Похоже, не только я.
Мама, привет.
Через несколько минут я собрала группу поддержки, и мы направились в учительскую вырывать мой злосчастный компьютер из вражеских лап. Оксана могла быть только там.
Подойдя к двери, я прислушалась. И не зря. За нею разыгралась крайне душещипательная сцена. Оксана рыдала и истерично жаловалась завучу:
— Я все, все делаю, чтобы мы победили (всхлип). А эта Подгайко, она неуправляемая, она конченая (всхлип). Она мне все портит. Всех портит… А ее мать! Ей все равно (всхлип). Она не хочет повлиять… Опять приперлась в шубе (особо жалостный всхлип). И эта розовая гадость… Все вокруг жалуются, что я не могу обуздать эту дрянь… Выговаривают… (всхлип). Я проиграю!
— Оксана Николаевна, если вы не можете ее усмирить, если мать не собирается вам помогать, так, может… просто избавиться от Подгайко? — равнодушным тоном предложила завуч, перекладывая бумажки из одной стопки в другую. Это было ее основной должностной обязанностью.
— Как?! У нее одни пятерки!
Представляю, как Оксану раздражал этот факт. Уверена, она не раз просила учителей быть ко мне «попристрастней». Но им просто не за что было цепляться, а в открытую занижать оценки слишком опасно.
— Будьте хитрее. Подловите ее на чем-то «из ряда вон»…
— На чем? За красную помаду не выгнать, за курение тоже, пьет она не в школьной столовой и развратом своим после уроков занимается (отчасти завистливый всхлип).
— А вы поищите.
Всхлипы утихли. Оксана задумалась.
— Да… Пожалуй, я этим займусь.
На этих словах завуч поднялась со стула и, судя по звуку, зашагала к двери, к которой вся наша компашка с любопытством приложила свои уши. Мы оперативно отскочили в разные стороны, и наше шпионство осталось незамеченным. Я решила забрать нетбук завтра.
Итак, Оксана объявила мне войну. Заочно. Что ж, я принимаю вызов. Не впервой. Из прошлой школы меня выгнать не удалось: я ушла сама. Потому что не могла справлять нужду в унитаз, который не чистили с распада Союза, и ходить всю зиму с простудой из-за вышедшей из строя системы отопления. Директор той школы, вероятно, брала куда меньше взяток, чем Алла Игнатьевна.
Конечно, я и там успела навести шороху. Особенно глубоко запал в мою душу инцидент с учительницей русского — старой грозной женщиной с нарисованными бровями. Как-то на уроке я поспорила с ней насчет одного замороченного правила, и она жестко меня приструнила. Дескать, яйца курицу не учат. На следующее занятие я принесла новый справочник по русскому, без приглашения вышла к доске и зачитала вслух несколько строк. В том споре я оказалась права.
Училка не вынесла публичного унижения. Маму вызвали в школу и предложили найти образовательное учреждение повыше уровнем, раз ее дочь такая умная. Мама в ответ предложила заехать в РОНО и пересказать там их разговор. Вопрос был снят.
Здесь, на Болотной, унитазы не такие засранные, батареи греют, учителя помоложе, да и вообще — интересней. У меня появилась куча друзей: чтобы перечислить их, не хватит пальцев обеих рук. И Оксана не заставит меня всего этого лишиться.
С такими мыслями я приближалась к дому Андрея, своего соседа по парте, который вчера с бухты-барахты пригласил меня в гости. В Контакте. Лично — постеснялся. Вначале я хотела учтиво отказать, но потом передумала. Андрей, хоть и мой ровесник, но довольно милый, с ним интересно, и он явно испытывает ко мне симпатию. А мне все равно нечем заняться: мой новый Вася, как и все предыдущие, свалил сразу же после неудачной попытки лишить меня моей долбаной невинности.
— Знаешь, зачем я тебя позвал? — спросил Андрей, жестом приглашая меня в свою комнату.
Догадаться было несложно. На прикроватном столике стояла бутылка «Советского» (видела бы мама — поперхнулась бы), два бокала и зажженная свеча, издающая невыносимую вонь — что-то вроде сандала, смешанного с ацетоном.
Я сделала заинтересованный вид.
— Ирка, научи меня целоваться, ты же опытная…
Я не смогла сдержать смех. Он ни разу не целовался! Ребенок!
— Ну не смейся. Я серьезно. Мне же нужно как-то подготовиться… К отношениям.
Он и вправду был крайне серьезен. Видно, эта проблема его реально волновала.
— Андрюша, появится девушка — с ней и попробуешь. Это как-то само собой получается, тут не нужно учиться.
Но он был непреклонен. В итоге я сдалась: не от отсутствия аргументов, а из жалости. Мы заправились шампанским, сели друг напротив друга, потянулись губами, и его теплый язык оказался у меня во рту. Несмотря на то что Андрей выписывал там какие-то уж чересчур правильные геометрические фигуры, мне понравилось. Неожиданно для самой себя.
— Вот видишь, у тебя с этим все отлично. Я пойду?
— Спасибо… Но, может, останешься ненадолго, посмотрим телик?