Иглис остановился и внимательно смотрел, как мы поклонились стоящему неподвижно совсем молодому Воину в чёрной одежде с мечом на поясе. И неизменными золотыми полосами на рубахе. Помнится, у Воинов Гарлома они были чёрные.
— Сойдёт, на первый раз. Но больше почтительности на лицах. Не дай небо, я увижу в будущем усмешку на ваших лицах, — учитель откинул полы халата, заложил за спину руки и снова стремительно двинулся прочь от нас.
Наконец, спустя ещё пять минут этого почти бега и два поклона Воинам, мы оказались у больших двустворчатых дверей с большим символом «Первый» на них.
— Это ваше крыло. Здесь ваше место отдыха, личный класс, ринг и малая тренировочная площадка. Сегодня последний день отдыха. С завтрашнего дня начинаются занятия. У вас осталось мало времени на знакомство с вашими одноклассниками. Помните, что в будущем вам вместе предстоит биться против других классов за очки рейтинга. Утром подъём по сигналу. Провожая учителя, следует встать, склониться и произнести: «Прощаемся со старшим».
— Прощаемся со старшим!
Я выпрямился, глядя в удаляющуюся спину учителя.
— Строго тут.
— Да, — я кивнул Зимиону, — я так много ни разу в жизни не кланялся.
— Да на улицах я и не заметил, чтоб все приветствовали наш обоз и гнули спины.
— Это да, но здесь-то их Школа.
— А первый, важный балабол болтал много, но непонятно. Да и этот, — парень скорчил рожу.
— Согласен, придётся узнавать у местных. — я усмехнулся и ткнул в дверь рукой. — Входим?
— Ну, не спать же здесь?
Я потянул створку двери. Она оказалась неожиданно тяжёлой, словно дверь в лавке Калио. Тоже прячет под деревом металл? Я шагнул за неё и замер в удивлении. Квадрат стен, метров в сорок, окружал меня. А главное, он открыт небу и ярко освещён стоящим высоко в небе солнцем. Вдоль боковых стен навесы, под которыми справа стоят ряды скамей, а слева шкафы и открытые полки. Посередине очерченная квадратная площадка с шестами по углам, за ней камень исчезает и начинается голая земля и песок, вдоль дальней стены масса столбов, валунов и верёвок. То тут, то там во дворе находились наши сверстники. Все одинаково одетые. Сероватого цвета длинные рубахи навыпуск с широкой золотой полосой по груди и понизу, как у всех встреченных Воинов, такие же блёклые штаны. Рубахи перехвачены тонкими ремнями. Крепкие высокие сапоги. Никого младше себя я не заметил. И это странно. Неужели ни у кого нет более яркого таланта?
— Ха! А вот и грязные пастухи пожаловали!
Я повернулся к здоровяку, что выкрикнул эти слова. Почему эти здоровые парни, что я встречаю тут, начинают с оскорблений? Что возле костра, что здесь. Ведь Порто не таков?
— А ты кто? Грязный дровосек? Не? Не угадал? — мгновенно ответил Зимион. — Потомственный золотарь?
— Закрой свой грязный рот. Пусть ты и не смог задеть меня, но слова твои воняют, — здоровяк впечатал кулак в ладонь. У него единственного из всех были ещё широкие кожаные наручи, чуть не лопающиеся, когда он сжимал кулаки. — Тебе вобще не стоит открывать рот. Иль ты не мужчина и у тебя нет кулаков? Пусть они говорят! На ринг!
— Запрещаю, — раздался тихий голос. Девчачий. — Завтра первый день занятий и я не собираюсь оправдываться за ваши сломанные рёбра и страдающий вид.
Я оглядел нового участника разговора. Все, кто бродил по двору, сейчас подтягивались к нам, почувствовав развлечение. Но заговорила девушка, что сидела, скрестив ноги, на деревянном настиле под самым краем навеса и которая до сих пор даже не открыла глаз. Спина выпрямлена, руки расслабленно лежат на коленях. Возвышается? Кажется, среднего роста, худая, со странными практически белого цвета волосами, собранными на макушке в высокий хвост, но даже так достававшие до плеч.
— Ну, Виликор?! — жалостно протянул здоровяк и, не дождавшись ответа, сплюнул под ноги. — Живите пока, пастухи.
— Порядок, — снова раздался тихий голос.
— Чё? — недоумённо переспросил здоровяк.
— В расположении класса должен поддерживаться порядок. За нарушение будут снимать очки развития. Ты хочешь лишить меня техники?
— Не, не хочу, — замотал головой здоровяк, кажется, даже со страхом, хотя девушка не повышала голос, и развернулся к той стене, где стояли многочисленные шкафы. — Сщас всё уберу.