— Что она преподавала? — уточнил Лэнгли.
Несмотря на его улыбку и красоту, он начал меня пугать, и куда больше, чем тогда, когда я решила, что он накинется на меня с ножом.
— Кармическую диагностику, — ответила я. Где-то пропал с ужином Фил. — Не то чтобы это серьезный предмет, но учитывая, что девочкам нужна хоть какая-то практика…
Я не договорила и сделала это сознательно. Лэнгли, если он действительно Лэнгли, а не кто-то еще, должен был узнать о Школе хоть что-то. Но он не знал.
— Если я правильно понимаю, то это предмет, который как-то связан с прошлыми жизнями?
Мне захотелось встать и подтащить кресло поближе к камину, но одна мысль, что мне придется повернуться к Лэнгли спиной, теперь ужасала.
Да, кармическая диагностика — предмет, который госпожа Рэндалл включила в программу специально, пройдя курс в столичной больнице. Но кармическая диагностика применялась редко, Лэнгли, если он сам или кто-то из близких не был серьезно болен, вполне мог деталей не знать.
— Это вид диагностики, который учитывает возможные прошлые жизни пациента… Самое сложное в этом предмете — концентрация на пациенте и руническое и астрологическое выяснение его кармы, потому что ее влияние на вероятность заболеваний и осложнений в текущей жизни более или менее систематизировано, — я постаралась не щелкать зубами. От накатившего вновь приступа озноба, не от страха. — К счастью, предмет не входит в число обязательных на экзамене, хотя в акушерстве он учитывается...
— Это магия, — серьезно сказал Лэнгли. — Вы ведь тоже не ученый маг? И, как мне кажется, даже не здешняя?
Я про себя хмыкнула, подумав, что же могло меня выдать.
— Я почти всю жизнь прожила в Анселских Долинах. Моя мать вышла замуж за отчима, когда мне было всего три. — Я поморщилась — зачем я вообще вдаюсь в такие подробности, он ведь явно спросил не об этом. Но Лэнгли меня не перебивал. — Окончила курс университета по специальности «Общее администрирование». Два года проработала в администрации бургомистра в Катри, а потом увидела эту вакансию. Администрирование в Школе — богатый опыт плюс жалованье, сложно было устоять.
Дверь скрипнула, в комнату вошел Фил. Поднос он тащил такой, что мне пришлось встать и помочь ему, а особенно — убрать со стола бумаги. Часть я сгребла в ящик, часть оставила на столе. Лэнгли без малейшего смущения пересел в рабочее кресло, и я заметила, как Фил косится на мокрые кресла. «Только бы он ничего не сказал», — взмолилась я.
Но Фил ушел, и мне показалось, что сделал он это охотно, хотя вообще был любопытен и новости Школы старался не пропускать. Возможно, Лэнгли пугал не только меня.
Я успокоила себя, сказав, что бояться нечего. Если он не напал на меня сразу, то в Школе не будет этого делать точно. Здесь много людей, есть преподаватели-маги, и сильные маги, если на то пошло. Но это если сам Лэнгли не врет и не является ученым магом, но смысл? Школа Лекарниц — не то место, где можно поживиться, а с такой внешностью его сложно заподозрить даже в удовлетворении излишков страсти.
Лэнгли же с аппетитом принялся за еду. Фил расщедрился, так что я удостоилась великолепной улыбки и предложения присоединиться к трапезе. Мне все еще было холодно, поэтому отказаться я не смогла, по крайней мере, от чая. И хотя обычно я не могла пить живой кипяток, сейчас сделала исключение.
— Так что с девочкой? — опять спросил Лэнгли, и интересовался он всерьез, это было не праздное любопытство. — Сюда приезжала жандармерия?
У него стал настолько озабоченный вид, что у меня мелькнула мысль — а не собирается ли он просто скрыться здесь от жандармов? Это было бы очень логично. Если допустить, что он фальшивомонетчик или мошенник, бумага из Советов легко объясняется.
Но если он хочет скрыться, то опасаться его нечего.
— Несчастный случай, — сказала я в чашку. Мне даже лицо убирать от горячего пара не хотелось. — Вы, наверное, заметили наш фонарь? Он и так светил слабо, а в тот вечер стекло разбило ветром, огонь погас, и девочка, возвращаясь из теплиц, не заметила торчащий из земли корень, запнулась, упала и ударилась головой прямо о камень. Студенткам запрещено выходить с наступлением темноты, а я думаю, что сделать с этим фонарем, пока не пострадал кто-то из преподавателей…
Прозвучало так, словно я в чем-то оправдываюсь, но где-то так и было.
— Она шла одна? Эта девочка?
— Преподаватель снадобий — ее тетя, — пояснила я. — Конечно, это нарушение дисциплины, но… Госпожа Коул ее единственная родственница. Здесь многие студентки сироты, но Лайза была круглой сиротой. Лайза Кин, так ее звали. — Я помолчала. — Она была довольно способной и скромной. Я больше знаю тех студенток, которые учатся плохо… — И я указала на сдвинутую стопку журналов. — Я объясню вам, что с ними делать, вы сами увидите.