— Как вы думаете, какова была цель этого? — спросил Спиндем. — Это что, стандартное шоу, которое устраивают для всех новичков?
— Это не шоу. Я тоже подумал, что это подделка, когда впервые увидел все это. Но это не так. Это подлинно. Я убедился на собственном опыте. Человек, проведя определенное число часов с Зеркалом, действительно может делать удивительные вещи.
— Несомненно, какая-то форма гипноза, — сказал Спиндем. — Вы простите мое несогласие с вами, но я уверен, что вы понимаете, что мой профессиональный опыт позволяет более точно интерпретировать такие психические явления.
— Конечно, — сказал Монтгомери. Он рассказал про анализ д-ра Нэгла образовательной системы как гомеостатического механизма и про то, как сам провел проверку этих утверждений.
— Новая концепция, — сказал Спиндем, — и, очевидно, очень наивная, совершенно не учитывающая обратную ситуацию, если бы вообще не было повсеместного распространения знаний.
Монтгомери начал было перебивать, но психиатр продолжил:
— Меня больше всего интересуют ваши высказывания о вашем школьном учителе математики. Вы говорите, что считаете, что этот мистер Карлинг сознательно и намеренно сделал геометрию и алгебру неприятными для вас, чтобы вы не заходили в них слишком далеко?
— Паранойя, я полагаю, вы так называете такое отношение, не так ли? — сказал Монтгомери, его лицо ничего не выражало. — Мания преследования…
— Пожалуйста… — лицо Спиндема исказилось как от боли. — Я здесь не для того, чтобы ставить вам диагноз, майор. Меня интересует только эффект этого Зеркала.
— Мне очень жаль, — сказал Монтгомери. — Ваш вопрос не допускает простого ответа. Мистер Карлинг был совершенно неспособен преподавать математику другим способом, который не делал бы ее совершенно отталкивающей. Эта тема не привлекала его, и было немыслимо, чтобы она привлекала кого-то другого. Директор был в курсе работы Карлинга, но он также считал, что все идет нормально. Школьный совет подобно директору считал Карлинга прекрасным учителем. Никто не считал, что с этой ситуацией нужно что-то делать. И Карлинг год за годом продолжал выпускать учеников, которые ненавидели математику почти как личного врага.
— Вряд ли можно сказать, что все это было преднамеренным и целенаправленным, даже если это совершенная правда, — сказал Спиндем.
— Я думал, что психиатрия отрицает, что в человеческой деятельности существует какая-либо случайность, — сказал Монтгомери. — Ваше учение состоит в том, что, если эффект создается человеческим существом, то человек намеревался произвести именно этот эффект. Это если говорить об индивидуальном подсознании, но существует также и групповое подсознание. Никто никогда не признался бы, что целью моей школы было воспитывать ненавистников математики. Но я утверждаю, что это была цель — невысказанная, подсознательная цель всей вовлеченной группы.
Спиндем ничего не сказал. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза пристально изучали лицо Монтгомери.
— И это вам сказало Зеркало? — спросил он наконец.
— Я смог определить для себя, что это правда, после того как Зеркало свело к минимуму страх осознания этого факта.
— И почему должен быть какой-то страх в признании этого — если бы это было правдой?
— Из-за неравенства сил: я против всей системы образования.
— Или система образования и общество против вас? — спросил Спиндем, подняв брови.
— В любом случае, вы определите это таким образом, — сказал Монтгомери.
— И есть ли что-нибудь еще, что вы определили, посмотрев в это Зеркало?
— Да. Я понял, почему у меня не хватило смелости и смекалки встать на задние лапы и протестовать против таких людей, как Карлинг и ему подобные. Есть другие люди, которые подчинились не полностью и добились большего, чем я, как вам очевидно известно. Но я просто подчинился.
— Почему?
И Монтгомери рассказал о своем долгом опыте общения с Зеркалом сегодня, об ощущении смерти и враге, с которым он пошел на компромисс, чтобы спасти свою жизнь. Спиндем слушал с интересом.
— Вы видели подобные сны раньше ? — спросил он, когда майор закончил.
— Это был не сон, — сказал Монтгомери. — Я был в полном сознании.
— Конечно. В случае сегодняшнего дневного переживания — но я подумал, что та же символика, вероятно, часто встречалась вам во сне в течение вашей жизни. Если только это не было вызвано полностью Зеркалом.
— Это не было вызвано машиной, и это не было символизмом, — сказал Монтгомери. — Я могу точно сказать вам, что это было.