Поднимаюсь на второй этаж. На дверях табличка: Зинка
Клорк. Стучусь. Мне отворяют.
Передо мной весьма миловидная девушка. Кинко почти не преувеличивал, назвав ее красавицей. Это стройная блондинка, лет двадцати двух – двадцати трех, с черными, румынского типа, глазами, с тонкой талией и очень приветливым, улыбающимся личиком.
Разве она не знает, что Трансазиатский поезд прибил в
Пекин вчера вечером? Разве она не ждет с минуты на минуту своего жениха?
И я, как злой вестник, должен уничтожить ее радость, прогнать эту милую улыбку…
Зинка Клорк очень удивлена, увидев на пороге своей двери иностранца. И так как она прожила несколько лет во
Франции, то сразу же узнает во мне француза и спрашивает, чем заслужила такую честь.
Я должен взвешивать каждое слово, чтобы не убить бедную девушку печальной вестью.
– Мадемуазель Зинка… – начинаю я.
– Как, вы меня знаете? – воскликнула она.
– Да… Я приехал вчера Трансазиатским экспрессом.
Девушка бледнеет, ее красивые глаза затуманиваются.
Очевидно, у нее есть причины чего-то бояться. Не открылась ли проделка с ящиком? Может, Кинко пойман, арестован, брошен в тюрьму?.
Я торопливо добавляю:
– Мадемуазель Зинка, благодаря некоторым обстоятельствам, я познакомился в дороге с одним молодым румыном…
– Кинко!.. Мой бедный Кинко!. Его нашли? – лепечет она дрожа от страха.
– Нет… нет, – говорю я, запинаясь. – Кроме меня, никто не знает… Я часто заходил к нему по ночам в багажный вагон. Мы подружились. Я приносил ему еду…
– Благодарю вас, сударь! – восклицает Зинка, пожимая мне руку. – Кинко вполне мог довериться французу. О, я вам так признательна!
Задача моя еще более осложнилась. Как осмелюсь я теперь сказать ей правду?
– И никто больше не догадался, что в ящике сидит мой милый Кинко?
– Никто.
– Что делать, сударь? Мы не богаты. У Кинко не было денег на дорогу, там… в Тифлисе, и у меня их было недостаточно, чтобы ему послать. Как я рада, что все кончилось благополучно! Он хороший обойщик и легко найдет здесь работу. И как только мы будем в состоянии возместить Компании…
– Да… я знаю… знаю…
– Мы поженимся, сударь… Он так любит меня, и, скажу вам по правде, я люблю его нисколько не меньше. Мы познакомились в Париже, а в чужом городе земляки всегда сближаются. И он был так внимателен ко мне… Потом, когда он уехал в Тифлис, я стала зазывать его сюда…
Бедный мальчик, воображаю, как ему было плохо в этом ящике…
– Да нет, мадемуазель Зинка, совсем неплохо.
– Ах, с какой радостью я заплачу за доставку моего милого Кинко!
– Да, за доставку… ящика…
– Теперь его уже не могут задержать?
– Нет… и после полудня, без сомнения…
Я решительно не знал, что говорить дальше.
– Сударь, – продолжает Зинка Клорк, – как только будут выполнены все формальности, мы обвенчаемся с
Кинко, и я думаю, что не злоупотреблю вашей любезностью, если приглашу вас на свадьбу. Это было бы для нас такой честью…
– Вы приглашаете меня на свадьбу… Да, разумеется, я это уже обещал моему другу Кинко…
Бедняжка! Нельзя больше оставлять ее в заблуждении, надо сказать ей всю правду, как она ни горька.
– Мадемуазель Зинка… Кинко…
– Просил вас предупредить меня о своем приезде?
– Да, мадемуазель… Но вы понимаете… После такого длительного путешествия он очень утомлен.
– Утомлен?
– О, не пугайтесь.
– Уж не болен ли он?
– Да… немного прихворнул.
– Тогда я иду… я должна немедленно увидеть его…
Сударь, умоляю вас, проводите меня на вокзал!
– Нет, мадемуазель Зинка, это было бы неосторожно…
Вы никуда не должны ехать.
Девушка пристально смотрит мне в глаза.
– Правду, сударь! Говорите только правду! Не скрывайте от меня ничего! Что слиплось с Кинко?
– Сейчас скажу… Я пришел к вам с печальной вестью.
Зинка Клорк готова лишиться чувств. Губы ее дрожат, она с трудом произносит слова.
– Значит, его нашли… все узнали… он в тюрьме…
– Это бы еще ничего… По дороге было крушение…
– Он умер!.. Кинко умер!..
Несчастная Зинка падает на стул – тут я опять употребляю китайский оборот речи – и «слезы льются у нее из глаз, как дождь осенней ночью». Никогда я не видел ничего более грустного. Но нельзя же оставить бедную девушку в таком ужасном состоянии. Сейчас она потеряет сознание…
Что делать? Как ей помочь?
– Мадемуазель Зинка… мадемуазель Зинка… – повторяю я.