– Вот беда – не на что нам ориентироваться, – сказал
Жан Корнбют. – Придется вот что сделать: Пенеллан пойдет впереди, за ним в двадцати шагах – Васлинг, я – в двадцати шагах от Васлинга. Таким образом я сразу увижу, если Пенеллан отклонится от прямой линии.
Так шагали они добрых полчаса. Вдруг Пенеллан остановился и стал прислушиваться.
– Вы ничего не слышите? – спросил старик, когда товарищи подошли к нему.
– Решительно ничего, – ответил Мизон.
– Как странно! – продолжал Пенеллан. – Мне показалось, что я только что слышал какие-то крики, – они доносились вон с той стороны.
– Крики? – воскликнула молодая девушка. – Так, значит, мы недалеко от цели.
– Это ровно ничего не значит, – ответил Андрэ Васлинг.
– На крайнем севере при сильном морозе звуки слышны на большом расстоянии.
– Что бы там ни было, – сказал Жан Корнбют, – идемте вперед, а не то мы замерзнем.
– Нет, – возразил Пенеллан. – Постойте минутку и прислушайтесь.
В самом деле, в этот момент издалека донеслись слабые, но совершенно отчетливые крики. Казалось, это были вопли страдания и тоски. Они повторялись вновь и вновь.
Можно было подумать, что кто-то взывает о помощи. Потом крики затихли, и воцарилась мертвая тишина.
– Я не ошибся, – сказал Пенеллан. – Вперед!
И он бросился бежать в том направлении, откуда доносились крики. Так он пробежал около двух миль. Каково же было его удивление, когда внезапно он увидел перед собой человека, лежащего на снегу. Пенеллан подбежал к лежавшему, приподнял ему голову и в ужасе поднял руки к небу.
В следующий миг подбежали Андрэ Васлинг и матросы.
– Это один из наших! Матрос Кортруа! – крикнул
Васлинг.
– Он умер, – проговорил Пенеллан. – Замерз…
Когда подошли Жан Корнбют и Мари, труп уже успел заледенеть. Все лица выражали отчаяние. Погибший был одним из спутников Луи Корнбюта!
– Вперед! – крикнул Пенеллан.
Еще полчаса путники шли в мрачном молчании. Но вот вдалеке показалось какое-то возвышение, очевидно, то была земля.
– Это остров Шаннон, – заявил Жан Корнбют.
Пройдя еще милю, они увидели дымок, поднимавшийся над снежной хижиной. Вскоре можно было разглядеть в стене хижины деревянную дверь. Тут все стали громко кричать. На их крики из хижины выбежали двое мужчин.
Пенеллан сразу узнал Пьера Нукэ.
– Пьер! – воскликнул он.
Нукэ стоял в каком-то странном оцепенении, как будто не понимая, что происходит вокруг него.
Андрэ Васлинг с беспокойством всматривался в спутника Пьера Нукэ; в глазах его блеснула радость: это не был
Луи Корнбют.
– Пьер! Это я! – кричал Пенеллан. – Посмотри, здесь твои друзья!
Наконец Пьер Нукэ опомнился и в порыве радости бросился в объятия своего старого товарища.
– А мой сын? А Луи? – вскричал Жан Корнбют, и в голосе его прозвучала смертельная тревога.
ГЛАВА 12
Возвращение на корабль
В этот момент из хижины вышел человек. Пошатываясь от слабости, он побрел по снегу навстречу путникам, у него был вид умирающего. Это был Луи Корнбют.
– Сын мой!
– Любимый мой!
Эти два восклицания раздались одновременно. Луи
Корнбют упал без сознания, но Жан Корнбют и молодая девушка успели его подхватить и, втащив Луи в хижину, привели его в чувство.
– Отец! Мари! – пробормотал Луи Корнбют. – Все-таки я увидел вас перед смертью.
– Ты не умрешь! – сказал Пенеллан. – Ведь с тобой друзья.
Как видно, Андрэ Васлинг крепко ненавидел Луи
Корнбюта, он даже не протянул ему руки.
Пьер Нукэ не помнил себя от радости. Он обнимал всех подряд. Затем он подбросил в печку дров, и вскоре в помещении стало значительно теплее.
В хижине находились еще двое незнакомцев. Это были норвежские матросы, Джокки и Харминг, только они и уцелели из экипажа «Фрейерна».
– Друзья мои! Так, значит, мы спасены, – проговорил
Луи Корнбют. – Отец! Мари! Сколько лишений вам пришлось перенести, дорогие мои!
– Мы ничуть не жалеем об этом, Луи, – ответил Жан
Корнбют. – Ты знаешь, твой бриг «Юный смельчак» проч-
но засел во льдах милях в шестидесяти отсюда. Мы вернемся туда все вместе.
– То-то обрадуется Кортруа! Он скоро вернется, – оказал Пьер Нукэ.