– На границу! На границу!
А так как граница проходила всего в трех километрах от
Кикандона, то виргаменцам грозила серьезная опасность: их могли застигнуть врасплох.
Достопочтенный аптекарь Жосс Лифринк, который лишь один из всей аудитории сохранил рассудок, дерзнул напомнить кикандонцам, что ведь у них нет ни ружей, ни пушек, ни генералов.
Ему ответили, угостив его тумаками, что можно обойтись без генералов, пушек и ружей, что сознание своей правоты и любовь к отечеству обеспечат победу их народу.
Тут взял слово сам бургомистр и произнес великолепную импровизированную речь, в которой с рвением патриота разоблачал людей, под маской осторожности скрывающих свое малодушие.
Казалось, зал вот-вот обрушится от аплодисментов.
Решили проголосовать вопрос о войне.
Все, как один человек, завопили:
– На Виргамен! На Виргамен!
Бургомистр сам взялся вести армию и от имени города обещал устроить генералам, которые вернутся с победой, триумфальный въезд, как это водилось в древнем Риме.
Однако аптекарь Жосс Лифринк был человек упрямый и, не считая себя разбитым, – хотя фактически и был бит, –
попробовал снова выступить с возражением. Он напомнил, что в Риме удостаивались триумфа лишь те победители, которые изничтожили не менее пяти тысяч врагов.
– Ну и что же? – возбужденно закричали слушатели.
– …А между тем в виргаменской общине числится лишь три тысячи пятьсот семьдесят пять человек, и никакому генералу не удастся укокошить пять тысяч, если только не убивать одного человека по нескольку раз…
Но бедняге не дали кончить. Его избили до полусмерти и вышвырнули за дверь.
– Граждане, – заявил бакалейщик Пульмахер, – что бы там ни болтал этот подлый аптекарь, я самолично берусь убить пять тысяч виргаменцев, если вам угодно принять мои услуги.
– Пять тысяч пятьсот! – крикнул еще более решительный патриот.
– Шесть тысяч шестьсот! – возразил бакалейщик.
– Семь тысяч! – вскричал кондитер с улицы Хемлинг, Жан Орбидек, наживший себе состояние на сбитых сливках.
– Присуждено Орбидеку! – возгласил бургомистр
Ван-Трикасс, видя, что больше никто не набавляет.
Таким образом кондитер Жан Орбидек стал главнокомандующим кикандонскими войсками.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
в которой ассистент Иген высказывает разумное мнение, однако отвергнутое доктором Оксом
– Итак, учитель? – спрашивал на другой день ассистент
Иген, наливая ведрами раствор серной кислоты в сосуды огромных батарей.
– Итак, – повторил доктор Окс, – разве я не прав?
– Без сомнения, но…
– Но?.
– Не думаете ли вы, что мы зашли слишком далеко и что не следует возбуждать этих бедняг сверх меры?
– Нет! Нет! – вскричал доктор. – Нет! Я доведу дело до конца!
– Как вам угодно, учитель! Во всяком случае, этот опыт кажется мне решающим, и я думаю, уже пора…
– Что пора?
– Закрыть кран.
– Вот еще! – воскликнул доктор Окс. – Попробуйте только, и я задушу вас!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой еще раз доказывается, что с высоты легче
господствовать над человеческими слабостями
– Что вы говорите? – обратился бургомистр Ван-Трикасс к советнику Никлоссу.
– Я говорю, что война необходима, – твердо ответил советник, – и что пришло время отомстить за нанесенное нам оскорбление.
– Ну, а я, – желчно возразил ему бургомистр, – я утверждаю, что, если жители Кикандона не сумеют защитить свои права, они навлекут на себя вечный позор!
– А я вам заявляю, что мы должны немедленно же двинуть армию на врага.
– Прекрасно, сударь, прекрасно! – ответил Ван-Трикасс. – И вы это говорите мне?
– Да, вам, господин бургомистр, и вам придется выслушать правду, хоть она и колет глаза!
– Сперва выслушайте правду вы, господин советник, –
отпарировал Ван-Трикасс, теряя терпение, – хотя вы с ней не слишком в ладу! Да, сударь, да, промедление смерти подобно! Вот уже девятьсот лет, как Кикандон лелеет мечту о реванше, и что бы вы там ни говорили, нравится вам это или нет, мы все равно пойдем на врага!
– Ах, так! – воскликнул в ярости советник Никлосс. –
Ну, сударь, мы пойдем и без вас, если вам неохота идти.
– Место бургомистра в первых рядах, сударь!
– Там же и место советника, сударь!