«… вылетев из дома, я подумал, что интересно было-бы найти кого-то еще, реально присутствующего в пространствах сновидения. Трудно полно передать это чувство — того, что ты реально есть. Поиск другого был одновременно и следствием потребности поделиться легкостью и радостью присутствия здесь, и притяжением реального к реальному, и отголоском какой-то глубокой тоски по самому себе.
Пролетев некоторое расстояние над местностью, которая была идентична дневной, я почувствовал утомление и приземлился. Снижаясь, я задел ногами за невысокую ограду и упал навзничь. Удар дал мне возможность почувствовать свое тело — было похоже, что оно обтянуто тонкой, но прочной тканью. Ко мне пришло понимание того, что оно может быть разрушено, и это накладывает на мой выбор определенные ограничения…»
Уходя в сон или через сон, у каждого странника есть шанс оглянуться и увидеть, что он оставляет. Напряжения рационального сознания пронизывают нас от физического тела до неопределимых высот. Большинство этих напряжений имеет «проекцию» на физическое тело. Любая фигура движения рационального сознания — от мысли до личности — есть напряжение «перевода» Происходящего на созданный личностный язык. И одномоментные, и постоянные напряжения форм — это незаменимый до какого-то момента способ исследования мира и реакции на его загадки.
Все, создаваемое нашим сознанием, имеет ценность только тогда: когда оно принимает свою вторичность относительно тайны мира и указывает на первичное.
Путь через сновидения — это естественная дематериализация создаваемых нами «домов», ограниченных убеждений, надежд, привязанностей — напряжений, которые никому не мешают, пока не претендуют на изначальное и окончательное существование созданной формы и полностью фиксируют сознание на себе.
Намеренные сновидения — это индуцирование собственной воли для того, кто остается, когда мы засыпаем, когда нас нет. С другой точки зрения, намеренное сновидение — это обращение внутреннего слуха к воле того, кто остается после нас, и ее явление. Так или иначе, пока не происходит перемещения внимания с «периферии» нашего существа, на которой мы функционируем, к глубинам, из которых приходит к нам сила жизни, всякая активность, направленная к миру, — сновидения будут либо засыпать вместе с нами, либо мешать нам достаточно полно уснуть.
Как происходит этот скачок, смещение внимания, остается для сновидца загадкой, даже когда это случается.
Можно поставить в прямую зависимость внутреннюю искренность и реальность сновиденческих бдений. Сила лжи в том, что она всегда мельче правды. Пусть ей не хватает глубины и свежести, но меньший объем видимого кажется чему-то в нас менее опасным.
Объем, глубина сновидений уменьшается всеми видами лжи — привычкой к ограниченности, снами желаний, уютным согласием на вовлеченность в частные течения Силы без памяти об истинных взаимоотношениях любого способа бытия и целого.
Не было бы никаких шансов выхода за границы уже освоенного, если бы не смутное (и не очень смутное) чувство существования чего-то большего.
У каждого сновидца в процессе практики нарабатывается свой способ преодоления-развоплощения преград, закрывающих пространства. Есть некоторые общие моменты этих способов:
а) одно изменение своей идеи относительно диапазона сновиденческих путешествий уже есть выход из потоков снов и умение бодрствовать в их присутствии, не вовлекаясь в них и не теряя полноты своего бытия;
б) борясь с собственной тенью, помните, что в конце концов цель не в том, чтобы не было тени, а чтобы был свет. Стены проламывают, обходят, подкапывают, сносят для того, чтобы увидеть то, что за ними. При другом отношении к стенам возникает соблазн возвращаться к ним снова и снова;
в) чтобы переместиться куда-либо, нет необходимости в титанических усилиях, достаточно не держаться за то место, в котором ты находишься, за то, кто ты уже есть.
Намерение сновидения может быть направлено как на вполне определенную область жизни, интересующую /действительно интересующую!/ человека, так и на те неопределимые состояния сознания, присутствие которых только смутно угадывается.
Здесь целесообразным и верным будет определять запасы собственной энергии и задавать себе посильные задачи.
Обычно между нашей активностью и реализацией сновидений есть некоторая пауза, поэтому успех сновидца во многом зависит от его постоянства и мудрого упорства в преодолении инерционности сущностных изменений, происходящих в нем.
Намеренные сновидения — это игры, благодаря которым мы учимся быть по ту сторону дня и ночи. Если для бодрствования достаточно только того, что ты есть, и дышать неизвестностью безграничного мира — естественно, то другие, частные, стремления к чему-либо уже невозможно отделить от одного главного намерения — намерения быть живым.
Почти всегда, сразу по пробуждении, между вниманием и воздухом сновидения образуется дистанция. Редкие сновидения настолько полны Силой, что их сюжеты удерживают наше внимание не только между сном и явью, но еще долгое время, иногда годы спустя.
Обычно для припоминания сновиденческих путешествий требуется некоторое специальное усилие. Многие «дальние» и, в силу этого, едва различимые дороги, могут быть восстановлены для основной «массы» сознания только при условии его терпеливых и точных действий.
Когда вы осознаете себя после сна, с первого же возможного момента старайтесь не смотреть только назад, в сновидение. В конце концов это только прошлое, которого уже нет. Помните и о втором крыле жизни — о настоящем дне. Ибо предположительно вы все-таки сновидите для того, чтобы жить, а не живете для того, чтобы сновидеть.
Если сразу врываются заботы и образы дня, вам необходимо обратное — движение назад, в прошлое ночи.
И в том, и в другом случае главное — это не информация, которую сознание восстанавливает. Главное — остановка в целостности настоящего. Целостность имеет свойства возвращать удаляющиеся пространства сновидения. Стремление их вернуть, пересмотреть — необходимо. Но это стремление не должно вас лишать устойчивой неподвижности в настоящем. Открытое и бдительное внимание работает как магнит и материя снов начинает двигаться в обратном порядке под силой его притяжения. Чем тише мотивы действия этой силы, чем отрешеннее пробуждающее, тем меньше искажений вносит процесс воспоминания.
Возможно вы осознаете себя уже во сне. Тогда у вас нет необходимости делать основной упор на пересмотре сновидений при переходе к бодрствованию. Такой наблюдатель краешком глаза замечает, что он никогда их и не забывал. Для него более интересной задачей, вызовом становится слежение за сменой «декораций», за тем как эти сменяющие друг друга беспредельности влияют на свет его сознания.
Терпение — необходимость для сновидца. Когда волны сновидений или отсветы этих волн проходят сквозь вас в обратной последовательности, проявляется следующая трудность: точность усилия удерживать просыпающийся ум от интерпретаций, оценок, немедленного анализа, восхищения, уныния, подсчетов открывающихся возможностей, опьянения от удовольствия — то есть усилия к покою, отрешенности, трезвости и целостному равновесию. Оно не должно противоречить усилию к тотальной заинтересованности Происходящим.
Как правило, мы вспоминаем не то, что мы видели, а то, что мы увидели бы если бы действие происходило «здесь» — в плотном материальном плане. Эту адаптационную работу сознания с воздухом сновидения уже нельзя представить работой «цензуры» и «вытеснением».
Поэтому целостность и невовлеченность наблюдателя во время припоминания также уместны, как и в самом сновидении.
Есть направления, по которым мы разворачиваем свои сновидения, есть направления, по которым они уходят от нас. Выслеживая последние, мы ищем возможности сфокусировать свое внимание, и, тем самым, увеличить «силу притяжения».