Другим проявлением возрастающей пробужденности становится учащение сновидений, реальность и предметность которых мало отличается от воспринимаемой в наиболее тонких состояниях «обычной» действительности: большая глубина и покой, ощутимая ясность и свежесть перспективы, меньшая населенность и, вообще, преобладание простора; тонкое свечение, разлитое во всем, особое чувство, отличное от обычных эмоциональных состояний.[37] Свойством такого рода сновидений является и то, что после пробуждения они какое-то время воспринимаются как реально произошедшие здесь. Но основное различие — все же их особый эмоциональный фон, вернее, его отсутствие в форме известной бодрствующей душе.
Вероятно, в общении с нашей истинной внутренней природой и силой, ведущей нас к совершенству, наиболее полное и бытийное внимание им происходит в том, что можно назвать настроением сна. Почти неслышимые для ума и обычных чувств, невыразимые словесно, эти взаимодействия как притоки времени и силы, настраивающие нашу целостность, регистрируются нашим сознанием как своего рода тонкие чувства и ощущения,[38] окрашивающие целые поля внимания тонами истинных структур гармонии.
Находясь за мыслями и чувствами, настроение больше походит на вкус и запах, адресуясь к самому глубокому эху сущности памяти, освещая начало и возвращение ее.
Функционально настроение сновидения — это воспринимаемая невербально тонкая настройка соответствия внутреннего и внешнего, способствующая строению целостности и восстановлению гармонии пути.
Практически настроение сна гораздо более информативно, чем большинство зримых и событийных подробностей сновидения и позволяют восстановить истинный контекст развития сновидца. С другой стороны, для практикующих искусство намеренного сновидения, настройка снов при помощи предварительного воспоминания определенного настроения часто оказывается плодотворней других способов.
П.А.ФЛОРЕНСКИЙ из книги «Иконостас»
Сновидение есть общий предел ряда состояний дольних и ряда переживаний горних, граница утончения здешнего и уплотнения тамошнего. При погружении в сон, в сновидении и сновидением символизируются самые нижние переживания горнего мира и самые верхние дольнего: последние всплески переживаний иной действительности. Хотя уже преднамечаются впечатления действительности здешней. Вот почему сновидения вечерние, перед засыпанием, имеют преимущественно значение психофизиологическое, как проявления того, что сновидения предутренние по преимуществу мистичны, ибо душа наполнена ночным сознанием и опытом ночи наиболее очищена и омыта ото всего эмпирического, насколько она, эта индивидуальная душа, вообще способна в данном ее состоянии быть свободной от пристрастий чувственного мира.
ДНЕВНЫЕ СНЫ
Чтобы быть точным в выборе времени и необходимости дневного сна, нужно прислушиваться к течению жизни особенно внимательно. Возможно человек потому и создал традицию спать ночью (и теперь считает это для себя естественным и должным), что спать днем связано с некоторой долей риска. Ночь дает нам естественную целостность, и одно это гармонизирует многие влияния на спящее сознание. Речь идет не о возможных нападениях хищников, соседей по общежитию и не о гудках автомобилей. Мир полон более тонких вибраций, способных изменить нашу самооценку и оценку окружающих.
Когда вы спите днем, вы отчетливо можете увидеть и сравнить различные течения пространства-времени-силы и нашу зависимость-отдельность от них.
Дневные сны труднее запомнить, вы теряете их сразу по пробуждении. Их будто уносит течением или вы возвращаетесь в рассудок со скоростью большей, чем ночью, утром.
На фоне дневной энергетики очень хорошо чувствуешь силу, которую дает сон. Она становится интенсивнее, если сознание увидело-выделило ее из других возможностей силы. Те ночные пространства, которые казались пустыми и чья сила растворяла вас непримеченной, обретают в дневных снах ориентир, точку пробужденного зрения на качества ночи.
Дневные сны дают шанс видения реальной множественности нашего личностного «я». Разность персональностей, обособленных мыслей и чувств ночью значительно менее отчетлива. Общий шум, производимый миром людей, заставляет каждое состояние сознания как и каждого отдельного человека напрягать «голосовые связки», чтобы быть услышанным.
День — это время внимания, обращенного к явленной части мира. Если вас интересует география внешних событий, то у вас больше шансов сновидеть их днем.
Ваша внутренняя структура, устройство вас как дома — со всеми его многочисленными лестницами вниз и вверх, крыльями правых и левых этажей, провалами и темными закоулками строительных лесов, а также обществом, путешествующим по этим и вне «домашним» пространствам — наполняется на это время силой как ветви деревьев соком. Чем гармоничнее ваше подсознание, тем меньше будет в дневных снах явного и активного бреда. И, наоборот, — несбалансированность принятых к реализации жизненных сил дает лихо закрученные сюжеты-кошмары и головную боль по пробуждении.
Не все сновидения относятся к возможному будущему и к событийным потокам вообще. Хотя практически все реальные путешествия происходят на причинном уровне. Причина всех иллюзий, то есть частностей, реальность.
ФОРМА
Наши глаза приучены к определенности форм. Поэтому в сновидениях мы часто создаем образы, к которым наше восприятие тяготеет, там, где имеет место нечто совершенно расплывчатое. В силу нашей природы, до поры мы не можем обойтись без «перевода» того, что мы видим, на язык вещей.
При этом «переводе» для сновидца имеют значение два момента: точность воплощения, то есть соответствие качеств действительного качествам предмета, и понимание инерции форм. Например, если вы видите во сне летящую по небу белую простынь, то дальнейшее развитие событий обусловлено не только природой сгустка белого цвета, обозначенного в этом сновидении простыней, но и свойствами этой постельной принадлежности — тем, что она может запачкаться, порваться, упасть кому-то на голову и т. д.
Кроме того, припоминая сон, мы умеем соблазняться анализом формы, а не того, из чего возникла форма. Мы начинаем спрашивать себя, что нам напоминает эта простыня, нет ли на ней пятен спермы, пугались ли мы в детстве привидений — обо всем, что мы сможем придумать по этому поводу. Совершенно другие последствия были бы, выбери мы не простыню, а падающий снег.
Хочу уточнить, что речь идет не о символах, а о непосредственном видении мира с позиций Зазеркалья. Символ же называет Силу, которая подразумевается «где-то там», а их совмещение здесь и сейчас становится магическим действием.
Принцип инерции формы работает не только в сновиденческих пространствах. Слова тоже почему-то очень легко отделяются нами от объектов, которые они именуют, и создают пелену снов как бы не спящих людей.
Рост от плоского до объемной формы происходит крайне незаметно. В эволюции сновидца случаются и резкие изменения качества восприятия, но общий фон ночных путешествий, освещаемый постоянным светом сознания, изменяется медленно и неотвратимо. Конечно, если есть стабильное и неистеричное усилие к пробуждению.
В этой неотвратимости видится характер действия Силы. Безмолвный создатель говорит с нами, и мы отражаем его, повторяем то — неразличимое, неслышное для себя, используя формы.
37
Нет особой нужды отмечать, что при недостаточно проработанном сознании подобные состояния скорее означают начало маниакальной фазы маниакально-депрессивного психоза.
38
Этот план сновидений достаточно полно отражен в фильмах А.Тарковского, поэтика которого естественным образом ориентирована на пробуждение духа в сумерках души.